Процесс ассимиляции немцев в США

Соединенные Штаты создавались на основе английских колоний. Первоначальным ядром американской нации были англичане и выходцы из Ирландии и Шотландии. Но вместе с тем большую роль в этом процессе сыграли выходцы из других стран «западной Европы, а с конца XIX в.— и из Восточной Европы и отчасти Азии. В колониальный период шло слияние населявших английские колонии иноязычных элементов — шведав, немцев, голландцев и многих других с английскими поселенцами. Часть этого населения составили жители недолговечных, впоследствии захваченных Англией колоний ряда европейских государств; частично это были иммигранты, прибывшие из стран Европы непосредственно в английские североамериканские колонии. Ни голландцы, ни шведы, ни другие колонисты не создали здесь сколько-нибудь крупных этнических образований и в основном влились в американскую нацию.

Те группы населения, которые до сих пор сохраняются в составе американской нации в отдельных районах с преобладанием той или иной языковой группы (поселения норвежцев, голландцев, французов, швейцарцев и др.), свидетельствуют о том, что американская нация — еще молодая нация, в которой новые поступления иммигрантов перевариваются далеко не сразу. В течение ряда поколений они сохраняют некоторые особенности быта и культуры своих предков.

Целый ряд обстоятельств способствовал сохранению этих особенностей у одних групп и более быстрому стиранию национальных особенностей — у других. Одним из наиболее показательных признаков является сохранение в быту родного языка. Те иммигранты, которые не сталкивались и США с дискриминацией или страдали от нее меньше других, быстрее смешивались с общей массой американцев, вступали в браки с американцами, постепенно утрачивали свой язык, переходя на английскую речь, забывали свои обычаи. Это относится прежде всего к выходцам из Западной Европы— к датчанам, шведам, финнам, норвежцам, немцам. Вместе с тем оказывается, что есть группы, которые ассимилируются не менее быстро: греки, армяне, румыны, украинцы. Это и понятно: их в США мало (например 274 тыс. греков по сравнению с 4950 тыс. немцев) и они довольно легко растворяются в общей массе англоязычного населения. Большое значение имеет также и расселение тех или иных групп. Жители сельских мест, живущие компактно, сохраняют обычаи и родной язык дольше (среди жителей США, говорящих по-норвежски, население сельских мест составляет несколько более одной трети, а у армян горожане составляют подавляющее большинство).

В связи с теми препятствиями, которые встречала эмиграция из стран Азии, включение уроженцев Азии в американскую нацию было затруднено. Значительные группы иммигрантов из стран Азии и др. живут в США в условиях изоляции от остального населения, и ассимиляция в таких группах протекает медленно. Это относится к японцам, китайцам, пуэрториканцам. Однако, если они не живут совместно в значительном числе, а вкраплены среди американцев, то и переход их к английскому языку происходит скорее, и смешанные браки — явление довольно обычное.

Но и для иммигрантов из европейских стран процесс ассимиляции также сопровождается определенными трудностями. То обстоятельство, что в английские колонии, а позже в Соединенные Штаты прибывали, люди из стран, где уже образовались нации, и приносили с собой свои традиции, свою культуру, свой язык, создавало своеобразие национального развития американцев. Долгое время, а для некоторых этнических групп и по сей день, этнические особенности отдельных национальностей сохраняются. Это относится к тем районам, где издавна живут сравнительно большими массивами выходцы из различных стран. ВыхоДцы из Швейцарии и Норвегии в Висконсине, потомки французских колонистов в Луизиане,— все они, будучи американцами, вместе с тем хранят многие национальные традиции своих предков.

Чем больше развивался капитализм в Америке, тем скорее стирались этнические различия. Смешанные браки, переселения в глубь страны, во время которых жители разных колоний, поселяясь с людьми другой национальности, иной религии, теряли свою обособленность, — помогали стирать эти особенности. Этническая пестрота американцев послужила поводом для всякого рода расистских предрассудков, насаждая и развивая которые американская буржуазия в свою очередь тормозит ассимиляцию многих этнических групп. Отсюда особые национальные кварталы в американских городах, двуязычие и другие явления, свидетельствующие о том, что процесс включения целого ряда этнических групп в американскую нацию проходит мучительно медленно. Вместе с тем часть американской буржуазии, ссылаясь на происхождение своих предков из какой- либо европейской страны, завязывает с этими странаминеофициальные связи, привлекая оттуда иммигрантов в своих корыстных целях. Многонациональная буржуазия США наживается за счет своих соотечественников, вновь прибывших в США и не знакомых с обычаями страны и ее языком. «Итальянские», «ирландские», «шведские» и прочие боссы, пользуясь своими ирландскими или шведскими именами, пытаясь затормозить рост классового сознания, завлекают в свои сети неопытных людей под предлогом помощи соотечественникам. Они всячески поддерживают в них сознание национальной обособленности. В качестве примера можно привести шведов г. Чикаго и близлежащих к нему городов и сельской местности. Политические боссы шведского происхождения держат в руках голоса избирателей этой части США, где живет много выходцев из Швеции. В городе множество магазинов, гостиниц, ресторанов, всякого рода обслуживающих учреждений, где иммигранта из Швеции обслуживают на шведском: языке: ему укажут, где найти квартиру, в какую церковь пойти, в какую школу устроить детей, помогут найти работу.

Буржуазные историки иногда утверждают, будто американская нация сложилась в период от конца войны за независимость до 20-х годов XIX в.; отсюда выводится утверждение, что в состав американской нации вошли в основном англосаксонские народы. Позднейшая же иммиграция, принесшая в страну «нежелательные», в расистском понимании, элементы (славян, евреев, итальянцев и др.), никакого отношения к развитию американской нации якобы не имела.Согласно этой теории, после войны за независимость, в то время когда в Европе происходили такие события, как французская революция и наполеоновские войны, приток переселенцев из Западной Европы в Америку временно почти прекратился (примерно по 1820 г.) и за эти годы в бывших английских колониях успел сложиться «американский» тип, поколение так называемых «старых американцев» (old americans); иммигранты же, которые прибывали позже, в особенности иммигранты из стран Восточной и Южной Европы и из Азии, приток которых падает на конец XIX — начало XX в., принадлежат якобы к «неассимилирующимся», остающимся чужеродным по отношению ко всему американскому элементом. Чтобы доказать, будто ядро американской нации составили исключительно англичане, долго замалчивалась ранняя ирландская эмиграция. На самом же деле уже в колониальный период (1607—1776) население Северной Америки, пополнявшееся постоянно за счет иммиграции, было весьма неоднородно. Англичане, ирландцы, голландцы, немцы, французы, шведы, евреи населяли большие города, поселки, городки, деревни. Для сельских мест долгое время были характерны замкнутость и сохранение этнических особенностей Старого Света, пережитки которых сохраняются даже сейчас. Но в городской жизни, особенно в больших городах, где население живет смешанно, эти черты обособленности выражены гораздо слабее. В течение 400 лет на материк беспрерывно прибывали все новые волны переселенцев, оседая частично в промышленных городах восточных областей, уходя на свободные землп, на лесоразработки, золотые прииски Запада, нефтяные промыслы Оклахомы, на поля Дакоты. Люди эти работали и жили бок о бок, вступали между собой в браки, забывая обычаи и язык своей родины. В 1790 г. американцы английского происхождения составляли примерно 77% всего населения, а в 1921 г. — лишь 41 %. С 1820 по 1933 г. в США зарегистрировано до 38 млн. иммигрантов, причем большая часть их прибыла не из Англии.

В 1850 г. в штате Нью-Йорк ирландские иммигранты составляли 52,4% всего иммигрантского населения штата, немцы 18,1% и только 17,5% — английские иммигранты; австрийцы, венгры, поляки — менее 10%, итальянцы и русские — еще меньше, скандинавы — 0,2%. В 30-х годах XX в. ирландские иммигранты составили 9,2%, немцы —’ 10,9%, англичане — 6,9%, итальянцы — 19,7% 1 . Все эти этнические группы, несмотря на дискриминацию иммигрантов, смешивались с коренными американцами, вливаясь в американскую нацию.

Сейчас едва ли можно сказать, что существуют «чистые» потомки первых английских колонистов. Включение в американскую нацию эмигрантов из Центральной и Восточной Европы привело к еще большему изменению состава американцев. И такие изменения в этническом составе означали дальнейшее развитие американской нации. Но и это обстоятельство тоже используется, особенно за последнее время, реакционной пропагандой, в связи с обширными экспансионистскими планами американских империалистов для развития космополитических теорий, вроде теории так называемого «американского тигля». Согласно ей, Америка представляется своего рода котлом, в котором ассимилируются, «переплавляются» все национальности в единую американскую нацию. Факт, что американская нация сложилась из самых различных этнических элементов, толкуется в том смысле, что это само собой означает якобы единство идеологическое и социальное. Соединенные Штаты представляются страной, где якобы царят расовый и классовый мир. Идея космополитизма занимает не последнее место в борьбе американских монополий за мировое господство. Под флагом космополитизма широко пропагандируется приобщение к «американскому образу жизни» суверенных народов, осуществляется экономическое и политическое закабаление различных стран.

Краткая история американских концентрационных лагерей вплоть до сегодняшнего дня. Изменилось ли что-то?

Согласно определению оксфордского словаря английского языка под концентрационным лагерем понимается место, в котором принудительно собрано большое количество людей по политическим мотивам или являющихся преследуемым меньшинством. Они содержатся в тюремных условиях на относительно небольшой территории. Иногда заняты принудительным трудом или ожидающие массовой казни.

Член палаты представителей Александрия Окасио-Кортез (штат Нью-Йорк) стала объектом бурной критики со стороны как левых, так и правых, а также основных средств массовой информации за то, что она назвала центры содержания мигрантов в США “концентрационными лагерями”. К чести Окасио-Кортез она отказалась отступать от своих слов, сославшись на мнение экспертов. Они и другие лица критикуют администрацию Трампа за принудительное удержание незарегистрированных мигрантов “где они подвергаются жестокому обращению в бесчеловечных условиях и умирают”.

Она указала на негативные страницы в истории США, особенно на те, когда во время Второй мировой войны в лагеря были собраны японцы. “Это такая позорная история, что мы в значительной степени игнорируем ее. Хотя такие лагеря существовали на протяжении всей американской истории”.

В действительности самые настоящие концентрационные лагеря впервые появились не в гитлеровской Германии, а в самих Соединенных Штатах.

За полвека до того, как президент Эндрю Джексон подписал в 1830 году закон об индейском переселении, молодой губернатор Вирджинии по имени Томас Джефферсон принял решение о геноциде и этнических чистках,что в дальнейшем стало называться “индийской проблемой”.

В 1780 году Джефферсон написал, что “мы должны вести кампанию против этих индейцев. Конечной целью должно стать их истребление или их удаление за пределы озер реки Иллинойс”. Однако масштабная политика “эмиграционных складов”, как неотъемлемая часть официальной политики удаления американских индейцев, началась уже при Джексоне.

Десятки тысяч чероки, маскоги, семинолов, чикасо, чокто, понка, виннебаго и других коренных народов под угрозой огнестрельного оружия были изгнаны из своих домов и направлены в лагеря для заключенных в Алабаме и Теннесси. Переполненность и отсутствие санитарно-гигиенических условий привели к вспышкам кори, холеры, коклюша, дизентерии и тифа, а одновременный недостаток пищи и воды привел к огромным количествам смертей и чрезмерным страданиям.

Тысячи мужчин, женщин и детей умерли от холода, голода и болезней не только в лагерях, но и на пути к ним во время маршей смерти, в том числе печально известного “Пути слез”, протяженностью в сотни, а иногда и в тысячу миль (1 600 км).

По словам Джексона это геноцидное перемещение было представлено как “доброжелательная политика” правительства США, поскольку коренные американцы “не имеют ни интеллекта, ни промышленности, ни моральных привычек, ни желания улучшения своего существования”, необходимого для жизни в мире и свободе.

В своем трактате “Государство 1833 года” он писал “Не отдавая себе отчет в том, что существует превосходящая их раса, и не осознавая причин своей неполноценности… они должны обязательно уступить силе обстоятельств и надолго исчезнуть”. Это мнение человека, которого Дональд Трамп назвал своим любимым президентом.

Спустя десятилетия, когда индейское племя сиу и другие коренные жители сопротивлялись как вторжению белых, так и краже их земель, губернатор Миннесоты Александр Рэмси в очередной раз призвал к геноциду и этнической чистке по отношению к индейцам.

“Индейцы сиу из Миннесоты должны быть истреблены или изгнаны навсегда за пределы штата”, – заявил он в 1862 году, предлагая платить за скальп каждого убегающего или сопротивляющегося индейца $ 200, то есть более $ 5 000 долларов на сегодняшние деньги.

Таким образом, в концентрационный лагерь, построенный на священном духовном месте в Дакоте, было принудительно отправлено около 1 700 женщин, детей и стариков.

Однако многие индейцы так и достигли этого лагеря. По словам председателя племени мендота-дакота Джима Андерсона “во время этого марша погибло много наших родственников. Они были убиты поселенцами когда проезжали через небольшие города. Детей выхватывали из рук матерей и убивали, а женщин . расстреливали или прокалывали штыками. Те, кто выжил, страдали от зимних штормов, болезней и голода. Многие не пережили зиму”.

Два года спустя генерал Гражданской войны и известный убийца индейцев Джеймс Генри Карлтон заставил 10 000 человек из племени навахо в самый лютый период зимы идти 300 миль (480 км) из своей родины в регионе Четырех Углов до концентрационного лагеря в Форт-Самнер (штат Нью-Мексико).

В принудительный путь отправились те индейцы, которые остались живы после проведения кампании “выжженной земли”, в ходе которой прославленный пограничник Кит Карсон пытался лишить жизни индейцев навахо. Сотни из них погибли или были порабощены белыми поселенцами и конкурирующими племенами во время так называемой “Длинной прогулки”. Тогда в пути погибло около 1 500 человек, многие из которых были младенцами и детьми.

Те, кто выжил во время марша смерти в Форт Самнер, в дальнейшем столкнулись во время чрезвычайно холодной зимы с голодом, нехваткой дров для отопления и приготовления пищи и с опустошительными болезнями. Индейцам запрещали молиться, проводить духовные церемонии и песнопения.

Примерно в то же время Союзная армия повторно захватила освобожденных рабов на всем юге и, поместив их в “полные болезнями контрабандные лагеря”, принуждали несчастных к каторжным работам. Тогда сбежавшие и освобожденные рабы считались захваченным вражеским имуществом.

После посещения в 1863 году одного из таких лагерей возле Натчеза (штат Миссисипи) Джеймс Йейтман из Западной санитарной комиссии писал “здесь много болезней, страданий и нищеты. Нет ни одного дома, в котором не побывала бы смерть… пятеро умерли за один день . некоторые из рабов в силу страданий вернулись к своим хозяевам”.

В одном из лагерей в Янгс-Пойнте, штат Луизиана, Йейтман сообщил о “страшных болезнях и смертях”, когда каждый день от болезней и голода умирало 30-50 человек. В одном лагере близ Натчеза, штат Миссисипи, летом 1863 года содержалось до 4 000 чернокожих беженцев; уже к осени 2 000 человек погибли, большинство из них были заражены оспой и корью.

“Доброжелательная ассимиляция” в “пригороде ада”

Поскольку коренные народы были большей частью истреблены и уже не стояли на пути общества к “счастливой судьбе” свободной страны, США стремятся стать имперской державой, выходя за свои границы, путем завоеваний и экспансии.

После свержения монархии Гавайев и аннексии ее островов, началась война против Испании, в результате которой были захвачены территории, ставшими первыми американскими колониями на Кубе, в Пуэрто-Рико, на Гуаме и на Филиппинах.

Когда филиппинцы оказали сопротивление американские командиры ответили чрезмерной жестокостью. Повторяя слова Эндрю Джексона, президент Уильям Маккинли назвал этот геноцид “доброжелательной ассимиляцией” Филиппин в растущую американскую империю.

Когда генерал Джейк Смит по кличке “Ревущий ад” приказал своим войскам “убить всех старше 10 лет”, будущий президент Уильям Говард Тафт, администратор колониального правительства США, начал кампанию “умиротворения”.

Эта жесточайшая тактика включала в себя противодействие мятежам, пытки. массовые казни, депортации и тюремные заключения в концентрационные лагеря, которые один комендант назвал “пригородом ада”.

Генерал Дж. Франклин Белл, ожидая своего назначения на пост начальника пресловутого Батангского разведывательного центра, заявил, что “все рассмотрение жалоб и уважение к жителям этого места прекращаются с того дня, как я стану командиром”.

Вот, что он имел в виду. В декабре 1901 года Белл дал жителям Батангаса две недели на то, чтобы они покинули свои дома и отправились в лагерь. Все, что они оставили, дома, фермы, домашний скот, продовольственные магазины и инструменты, было украдено или уничтожено войсками США. Люди, которые отказались идти в лагерь, были застрелены, как и другие местные жители, застигнутые на месте убийства повстанцами американцев.

Условия содержания филиппинцев находились за пределами ужаса. Голод, болезни и жестокие пытки. В некоторых лагерях погибло до 20 % интернированных. В целях экономии продовольствия 1 300 заключенных в Батангасе были вынуждены копать братские могилы, а затем их расстреляли по 20 человек и похоронили в тех же могилах.

Как пояснил один из американских солдат: “перед нами стоял выбор кормить американских солдат или пленных. Не оставалось ничего другого, кроме как убить их”.

Концентрационные лагеря для граждан США

Во время обеих мировых войн тысячи немецких граждан, лиц от смешанных немецко-американских браков и немцев из стран Латинской Америки были заключены в концлагеря по всей территории Соединенных Штатов. Однако их раса и относительно высокий уровень ассимиляции спасли большинство немецких американцев от ужасов и смертей, поскольку условия их содержания были намного лучше, чем в лагерях для индейцев и негров.

А вот японцам так не повезло. После нападения на Перл-Харбор президент Франклин Д. Рузвельт издал президентский указ № 9066 , в соответствии с которым все лица японского происхождения, живущие на Западном побережье, были заключены в места с тюремными условиями содержания.

Эти “центры изоляции граждан” представляли собой суровые лагеря в пустынях, кишащих скорпионами и змеями, где содержались “проблемные заключенные”, в том числе и те, кто отказался дать клятву верности Соединенным Штатам.

По степени жестокости условия в таких центрах варьировались. Однако для них всех были характерны перенаселенность, отсутствие сантехники в помещениях, нехватка топлива и скудный рацион питания.

По жалобам некоторых интернированных Верховный суд США встал на сторону правительства и американская общественность, попавшая под контроль расистской истерии “желтой опасности”, согласилась с вопиющим неконституционным массовым заключением японцев.

После окончания войны и своего освобождения многие заключенные обнаружили, что их дома, предприятия и имущество было украдено или уничтожено. Спустя несколько десятилетий, а именно в 1988 году, президент Рональд Рейган официально извинился и подписал указ о компенсационных выплатах бывшим интернированным в размере $ 20 000.

Помимо японцев и некоторых немцев, во время Второй мировой войны в тюрьму были также заключены итальянцы и итальяно-американцы.

Во той же войны пострадали и коренные алеуты Аляски, которые были насильственно эвакуированы с мест своего обитания. Местные деревни были сожжены дотла, чтобы не допустить их использования вторгающимися японскими силами.

Около 900 алеутов были заключены в пустующие фабричные помещения и другие заброшенные объекты без водопровода, электричества и туалетов; Приличная еда, питьевая вода и теплая зимняя одежда были в дефиците. Почти 10 % невиновных задержанных погибли в лагерях.

В первые годы холодной войны в 1950 году Конгресс принял “Закон о контроле за подрывной деятельностью”, продавленный поверх вето президента Гарри Трумэна. Это привело к строительству шести концентрационных лагерей, предназначенных для содержания коммунистов, борцов за мир, борцов за гражданские права и других лиц, которые представляли опасность для США в случае объявления правительством чрезвычайного положение.

Этот закон был поддержан Верховным судом в годы Маккарти – “Красной паники”, но в 1960-х годах высокий суд постановил о неконституционности положений, согласно которым коммунисты должны были регистрироваться в правительстве и запрещающие им получать паспорта или работу в государственных органах. Эти лагеря никогда не использовались и были закрыты к концу десятилетия.

Из Японии во Вьетнам

После того, как США завоевали Японские острова в 1945 году от малярии и других болезней в лагерях, созданных войсками США, погибло по меньшей мере 3 000 жителей Окинавы.

Во время и после войны земли и дома жителей Окинавы были захвачены, а их недвижимое имущество в виде домов и ферм были снесены бульдозерами или сожжены дотла.

На их месте были построены десятки военных баз США. Около 300 000 гражданских лиц были отправлены в лагеря; Оставшийся в живых Кеничиро Миядзато позже вспоминал “о бессчетном количестве погибших людей, тела которых были захоронены в одной братской могиле”.

Еще более худшая ситуация была во Вьетнаме. В 1961 году президент Джон Ф. Кеннеди одобрил насильственное переселение почти 8,5 миллионов южно-вьетнамских крестьян в более, чем 7 000 лагерей, окруженных колючей проволокой, минными полями и вооруженными охранниками.

Это было сделано для подавления голодом растущего вьетконгского мятежа. Одновременно американцы на глазах вьетнамцев жгли их дома и святыни, стараясь уничтожить глубочайшие духовные связи со своими уважаемыми предками.

Война с террористами и мигрантами

Под эгидой борьбы с терроризмом администрация Джорджа Буша-младшего после событий 11 сентября 2001 года начала новый виток “лагерного насилия”, в ходе которого комбатанты и гражданские лица рассматривались как одна “опасная” категория.

Со слов полковника Лоуренса Уилкерсона, бывшего начальника штаба госсекретаря эпохи Буша Колина Пауэлла, большинство мужчин и мальчиков, содержавшихся в военной тюрьме залива Гуантанамо, были невиновны, но были помещены туда по политическим мотивам.

Невинные гражданские лица также содержались в секретных военных тюрьмах на территории Ирака, Афганистана и в других местах. Многие задержанные подвергались пыткам и умерли. Большинство из них содержались под стражей без предъявления обвинения или судебного разбирательства в течение 17 лет. Даже сейчас абсолютно невиновные лица остаются в американских тюрьмах по всей планете.

Сейчас наступило время репрессий в отношении мигрантов. Когда младенцев и детей отрывают от своих родителей, заключая их в тесные клетки, очевидно, что на территории США возводятся новые концентрационные лагеря.

Попытка администрации Трампа изобразить детское тюремное заключение как акт милосердия в целях их счастливого детства, сразу напоминает американскую пропаганду времен Второй мировой войны, когда правовые бесчинства затронули японцев.

Актер Джордж Такей, который был интернирован со своей семьей во время войны написал в твиттере: “Я знаю, что такое концентрационные лагеря. я был в двух из них. В Америке. Мы снова возвратились к их созданию. Однако во время интернирования американцев японского происхождения я и другие дети не отбирались от родителей”.

Почему Америка не является нацией иммигрантов?

Динамика волн и барьеров

Об авторе: Кирилл Родионов – независимый обозреватель.

Люди ступали на берег Америки в надежде и тревоге. Начиналась новая жизнь. «Добро пожаловать на Землю Свободы!» Иллюстрация 1887 года

Во внутрироссийских дискуссиях о миграционной политике часто слышны отсылки на опыт США, которые, в представлении поборников открытых границ со Средней Азией и Закавказьем, выглядят нацией иммигрантов. К сожалению, многие наблюдатели проходят мимо анализа реальной миграционной ситуации в Штатах, которая в последние десятилетия определяется растущим притоком выходцев из Мексики. Это касается как легальных работников (640 тыс. человек в 70-е годы, 1656 тыс. человек в 80-е годы и 2249 тыс. человек в 90-е), так и нелегалов, количество которых выросло с 1600 тыс. человек в 60-е годы до 12 900 тыс. человек в 1990-е.

Казалось бы, нет ничего удивительного в том, что страна, во всем мире действительно известная как нация иммигрантов, привлекательна для последних. Но загвоздка в том, что американская нация нацией иммигрантов не является. Как показал патриарх политической науки Сэмюэл Хантингтон в своей работе «Кто мы?», США были основаны переселенцами из Великобритании, белыми англосаксонскими протестантами, культура которых оказалась стержневой для зародившейся в XVIII столетии американской нации. Ее основу составили, во-первых, английский язык; во-вторых, идеалы протестантизма; в-третьих, политические и юридические установления, базировавшиеся на принципах главенства закона над действиями правительства, разделении властей на судебную, исполнительную и законодательную, незыблемости свободы слова. Неотъемлемыми компонентами американского социального этоса стали также ценности индивидуализма и рабочей этики.

В становлении американской нации Хантингтон выделяет несколько этапов. Первым из них стала третья четверть XVIII столетия, когда зародилась американская идентичность, которую начали перенимать британские колонисты. Вплоть до этого времени само название «Америка» применялось к территории, но никак не к обществу. Начиная же с 1740-х годов происходило стремительное развитие общеамериканского коллективного сознания. Этому в немалой степени способствовало Первое великое пробуждение, которое было связано с именем англиканского проповедника Джорджа Уайтфилда, выступавшего с проникновенными проповедями перед массовыми аудиториями. Переезжая из колонии в колонию, Уайтфилд сумел мобилизовать тысячи жителей и, как подчеркивает Хантингтон, фактически стал первым общеамериканским публичным политиком. В результате его деятельности была подготовлена почва для возникновения трансколониальных движений за независимость, которые обрели силу после Семилетней войны 1756–1763 годов. Победа Американской революции 1776–1783 годов фактически нивелировала прежние идентичности жителей Атлантического побережья, ранее считавших себя бриттами. Примерно треть населения колоний продолжала сохранять верность его королевскому величеству, из-за чего часть переселенцев, около 100 тыс. человек, была вынуждена перебраться в Канаду, Британию и Вест-Индию. Победа в войне против метрополии означала для американцев и потерю врага, наличие которого служило условием возвышения идентичности национальной над всеми прочими видами идентичностей.

Революция, как подчеркивает Хантингтон, превратила колонистов в американцев, но не сделала их нацией. После того как Америка обрела независимость, на протяжении более чем полувека национальная идентичность подвергалась вызовам со стороны идентичностей территориальных, что придавало хрупкость только что образованному союзу. Так, в 1803 и 1814–1815 годах представители Новой Англии планировали начать переговоры о возможном выходе из конфедерации штатов. Вплоть до начала Гражданской войны правительства штатов не упускали возможности отменять федеральные законы и препятствовать их применению. Что немаловажно, после подписания в 1818 году Англо-Американской конвенции, определившей границу между США и центральной частью Британской Северной Америки, и присоединения испанских и французских земель на юге и западе для Соединенных Штатов исчезла внешняя угроза. Единственным ее источником оставались индейцы, однако они были противниками слабыми и беспомощными. Опасность не могла исходить и от Мексики, которая лишилась существенной части собственной территории в результате войны 1846–1848 годов. Отсутствие риска иностранного вторжения позволило американцам сосредоточиться на внутренних противоречиях, связанных в первую очередь с проблемой рабовладения и с вопросом о том, допустимо ли использование подневольного труда угнанных из Африки чернокожих работников на землях Фронтира. Следствием этого оказалась Гражданская война, которая, собственно, и создала американскую нацию.

Эта последняя обрела зрелость в десятилетия после братоубийственных сражений, унесших жизни 600 тыс. американцев. Если перед войной тема автономии и отделения была популярна не только в южных, но и в северных штатах, то после 1865 года такая постановка вопроса стала казаться просто немыслимой. Хантингтон приводит слова Вудро Вильсона, который в 1915 году в своем президентском обращении к народу по случаю Дня памяти заявил, что Гражданская война «создала в стране то, чего в ней никогда ранее не существовало, – национальное сознание». Укреплению этой идентичности в немалой степени способствовал бурный экономический рост, начавшийся во второй половине 1860-х годов и приведший, в частности, к появлению трансконтинентальной железной дороги, которая связала воедино разрозненные штаты. Одновременно с этим, как грибы после дождя, стали появляться действующие на национальном уровне коммерческие корпорации и добровольные ассоциации. Достаточно сказать, что половина всех массовых организаций, привлекавших когда-либо в свои ряды более 1% граждан Америки, была учреждена между 1870 и 1920 годами. В свою очередь, национальное правительство, бывшее до Гражданской войны весьма слабым, после нее стало быстро набирать вес. В частности, был создан целый ряд новых министерств – сельского хозяйства (1862), юстиции (1870), торговли (1903) и труда (1913). В 1870-е годы на федеральном уровне началось регулирование иммиграции, а в 1890-е годы – использование железных дорог. Наибольшего же могущества национальное правительство достигло в годы Второй мировой войны.

Важнейшей составляющей роста общенационального самосознания стало примирение Севера и Юга. Уже в 1870-е годы ветераны-конфедераты добровольно участвовали в вооруженных акциях против индейцев. К середине 1890-х они стали регулярно приглашаться на ежегодные собрания Великой армии республики – низовой организации ветеранов Севера, члены которой к тому времени приняли объединяющий бывшие враждующие стороны лозунг «Одна страна, один флаг, одна судьба». Американо-испанская война 1898 года, предоставившая Югу возможность продемонстрировать собственную лояльность стране, завершила процесс примирения. Кульминацией демонстрации национального единства оказалось, по мнению Хантингтона, празднование 50-летия битвы при Геттисберге в 1913 году, которое совместно отмечали полсотни тысяч ветеранов союза и конфедерации. Другим символом укрепления национального самосознания стал культ звездно-полосатого флага, под которым американцы практически ни разу не сражались до Мексиканской войны 1846–1848 годов, но который обрел почти сакральный смысл в первые десятилетия после войны Гражданской. В этот же период стали регулярно отмечать День памяти и День благодарения, служившие поводом для проведения религиозных церемоний. Наконец, решающий вклад в процесс формирования нации внесли Первая и Вторая мировые войны, которые вызвали колоссальный прилив патриотизма и полностью подчинили все расовые, этнические и профессиональные идентичности идентификации национальной.

Кто, откуда, сколько

Здесь важно отметить, что вплоть до последней трети XX столетия в основе дискуссий об ассимиляции мигрантов лежало представление о том, что приезжие из континентальных стран Европы перенимают стержневую для Америки англо-протестантскую культуру, а не изменяют ее. Процесс интеграции выходцев из Старого Света наиболее точно передавала метафора томатного супа, куда иммигранты добавляют различные ингредиенты и приправы, улучшающие вкус блюда, но при этом полностью поглощаются им. И действительно, если обратиться к той периодизации истории иммиграции в США, которую разработал профессор Нью-Йоркского университета Хейш Дайнер, то можно убедиться, что Америка достаточно успешно «перемалывала» представителей четырех волн мигрантов. К первой из них относятся поселенцы из Великобритании, прибывавшие в Америку с начала XVII по начало XIX столетия; единственной значимой небританской группой были чернокожие рабы, ввоз которых был законодательно запрещен в 1808 году. Вторая волна иммиграции, продолжавшаяся между 1820-ми и 1880-ми годами, была представлена в основном немцами (свыше 10 млн человек) и ирландцами (около 2 млн). Третья волна иммиграции началась в последние десятилетия XIX века и продолжалась вплоть до окончания Первой мировой войны; за это время в США прибыли почти 25 млн человек, в большинстве своем выходцев из стран Южной и Восточной Европы.

Начало четвертой волны иммиграции Дайнер относит к рубежу 1920-х годов, когда в США было серьезно ужесточено законодательство о правилах долгосрочного пребывания иностранцев. В 1921 и 1924 годах конгресс принял законодательные акты, установившие миграционные квоты, которые основывались на национальном происхождении приезжих: наибольшее предпочтение отдавалось выходцам из северо-западных стран Старого Света, при этом значительно ограничивалось количество прибывающих из Южной и Восточной Европы, а прием жителей Азии вообще объявлялся нецелесообразным. Одновременно с этим иммигранты из Мексики получили возможность относительно свободного переезда в США. С началом Великой депрессии американское правительство ликвидировало эти послабления и начало финансировать программу репатриации для мексиканцев, которой воспользовались 400 тыс. человек. После войны Министерство юстиции США провело операцию Wetback, в результате которой из страны депортировали более 1 млн приезжих из Мексики. А в годы Второй мировой войны были насильственно перемещены в специальные лагеря около 120 тыс. живших в США японцев, почти две трети из которых являлись американскими гражданами. Интернирование было санкционировано президентом Рузвельтом, подписавшим в 1942 году чрезвычайный указ № 9066. В 1944 году Верховный суд подтвердил конституционность этих мер, признав, что ограничение прав расовой группы допустимо, если того «требует общественная необходимость».

Начиная с 1965 года отсчитывается последняя волна иммиграции – именно тогда был принят закон Харта–Селлера, который отменил систему квот, базировавшуюся на принципе национального происхождения. Это привело к серьезному изменению характеристик миграционного притока. Если в 1960 году в число пяти основных стран – адресантов иммиграции входили Италия (1257 тыс. человек), Германия (990 тыс.), Канада (953 тыс.), Великобритания (833 тыс.) и Польша (748 тыс.), то в 2000 году – Мексика (7841 тыс.), Китай (1391 тыс.), Филиппины (1222 тыс.), Индия (1007 тыс.) и Куба (952 тыс. человек). Как видно, за четыре десятилетия резко выросло общее количество мигрантов, при этом приезжие из Азии и Латинской Америки вытеснили уроженцев Канады и европейских стран; наконец, еще одним значимым изменением стало появление одного доминирующего источника иммиграции – Мексики, на долю выходцев из которой в 2000 году приходилось 27,6% от совокупного числа мигрантов. Эта последняя доля существенно больше удельного веса иностранцев, прибывших из Китая (4,9%) и Филиппин (4,3%). Что характерно, выходцы из латиноамериканских государств составили более половины от общего количества иммигрантов, прибывших на территорию Соединенных Штатов в период между 1970 и 2000 годами. Это, в свою очередь, дает все основания для того, чтобы охарактеризовать современную волну иммиграции в качестве преимущественно испаноязычной. По подсчетам демографов, к 2040 году доля Hispanics в составе населения США возрастет до 25%.

Latinos и англо-протестантская культура

Целый ряд факторов осложняет интеграцию мексиканских иммигрантов в принимающее общество. В первую очередь чрезвычайно затруднена языковая ассимиляция. В случае всех предыдущих миграционных волн она проходила по следующей схеме: если первое поколение приезжих испытывало трудности в овладении английским языком, то их дети уже говорили как на английском, так и на языке своих родителей, а их внуки почти полностью забывали язык предков. У современных мексиканских иммигрантов в силу многочисленности Latinos сохраняется возможность поддерживать высокий уровень знания испанского не только во втором, но и в третьем поколении, которое, впрочем, пока только складывается. Другим барьером инкорпорирования мексиканцев в американский социум является их региональная концентрация: большинство Hispanics сосредоточены на юго-западе США, в Калифорнии, Аризоне и Техасе, то есть в штатах, которые вплоть до середины XIX века находились в составе Мексики. В силу этого мексиканцы не только сохраняют традиции и нормы родного для них общества, но и, что не менее важно, воспринимают переселение в США как освоение отнятых у них не по праву земель. Еще одним препятствием служит постоянство миграционного давления, вызванное наличием у Мексики и Соединенных Штатов общей протяженной границы, с одной стороны, и сохранением колоссального разрыва в уровне благосостояния между двумя странами – с другой; эти факторы обусловливают низкую вероятность прерывания иммиграции, как это было в случае второй и третьей миграционных волн, описанных выше.

В конечном счете действие всех этих факторов ставит под удар сохранение Америки как нации со стержневой англо-протестантской культурой. В долгосрочной перспективе над Соединенными Штатами может нависнуть угроза превращения в билингвальную страну наподобие Канады или Бельгии. Это, в свою очередь, поставит под вопрос само существование американской идентичности, исторически определявшейся через устои британских переселенцев, чьи потомки смогли ассимилировать несколько десятков миллионов европейских иммигрантов. Как подчеркивает Хантингтон, основой национального единства не могут быть исключительно политические принципы. Подтверждением тому служит пример СССР, Югославии и Чехословакии – государственных образований, попытавшихся объединить людей разных национальностей на базе коммунистической идеологии, но в итоге распавшихся по этнокультурным границам. Точно так же ценности свободы, равенства и торжества закона, являясь важными маркерами американского общества, не определяют его границы и состав. Политические идеи, какими бы замечательными они ни были, не могут дать человеку тот набор эмоциональных переживаний, которые он испытывает от осознания собственной принадлежности к определенной этнической, религиозной и национальной группе. Ровно поэтому, чтобы стать, к примеру, американцем, вовсе не достаточно поверить в принципы демократии: нужно эмигрировать в США, выучить английский язык, хорошо освоить историю Америки, принять образ жизни ее граждан и идентифицировать себя с Соединенными Штатами.

Выводы для России

Какие уроки может извлечь для себя из американского опыта Россия? Первый и самый главный вывод заключается в том, что любая, даже наиболее открытая внешнему миру нация строится вокруг этнического и культурного ядра; действия, приводящие к ухудшению его (ядра) положения, могут нанести серьезный урон нации и даже поставить под угрозу само ее существование. Во-вторых, противопоставление гражданской и этнокультурной нации по меньшей мере спорно: основу политической общности составляет общность социокультурная, границы которой, как правило, очерчены территорией проживания той или иной этнической или конфессиональной группы. В-третьих, ни одно общество не может «переварить» нескончаемый поток мигрантов из инокультурных стран; даже если у социума есть значительный опыт ассимиляции иностранцев, процесс интеграции «чужаков» перестает работать, когда их приток носит массовый и постоянный характер. Наконец, в-четвертых, в условиях глобализации ошибочным является отказ от этнической и культурной дифференциации миграционных потоков: в силу высокого уровня развития коммуникационных технологий у мигрантов сохраняется возможность поддерживать идентичность, традиции и нормы родных для них стран, что, в свою очередь, подрывает целостность принимающих их обществ; именно поэтому так важно устанавливать мощные заградительные барьеры на пути приезжих из цивилизационно чуждых государств, и если уж открывать для кого-то двери, то только для высококвалифицированных профессионалов, которых в странах третьего мира с гулькин нос.

«Печат» о насильственной ассимиляции славянских народов

Сербский журнал «Печат» опубликовал интересную статью Зорана Милошевича, посвящённую проблеме ассимиляции славянских народов.

Сегодня славянский мир насчитывает около 300-350 миллионов человек, столько же было ассимилировано с другими народами. Иными словами, ассимиляция разделила славянский мир на две половины и нанесла больше вреда, чем все войны, которые вели славяне. Славяне «переплавлялись» во все соседние народы: в немцев, венгров, румын, турок, албанцев, шведов, финнов, литовцев, а также ассимилировались друг с другом, рассказывает автор.

Сложные процессы, которые привели к исчезновению разных частей славянских народов, начались в далёком прошлом, но продолжаются и поныне, однако славянские учёные так и не занялись этим феноменом. «В одних случаях ассимиляция продолжалась долгое время и затрагивала большую или меньшую группу славянского народа, тогда как в иных случаях под влиянием сторонних центров власти формировался новый славянский народ. Правда, у него была новая идеология и система ценностей, и такой народ обладал своей, совершенно отличной от других, культурой, политическими ориентирами и характером», – пишет «Печат».

Самым ранним примером ассимиляции большой части славянского населения является процесс, протекавший на территории Греции. Ассимиляция завершилась в XI веке. В Эгейской Македонии сербы составляли 85% населения. Сегодня в Эгейской Македонии сербов нет, но есть греки, которые говорят на славянском языке (их около 10000). Другой пример полной ассимиляции – «поглощение» немцами многочисленных племён славян, которые с XII века оказались под властью немцев. В результате этой ассимиляции славяне на востоке современной Германии просто исчезли, пишет Милошевич.

Особенно ощутимым было исчезновение (этноцид) славян, в основном сербов и русских, на территории современной Трансильвании, Валахии и Молдавии. Римско-католическая церковь занялась там социальной инженерией: иезуитами была создана идеология «румынизма». Согласно ей, жители этих трех провинций являются потомками граждан Римской империи. Для них был создан соответствующий романский язык, в котором сначала было до 50% славянских слов, сегодня осталось не более 25%.

Трагичной была судьба славян и в Турции. Начавшаяся в XV веке дискриминация славян, прежде всего сербов и болгар, привела к их исламизации. Сегодня, по турецким данным, в самой Турецкой Республике проживает около десяти миллионов сербов, принявших ислам, и два миллиона таких же болгар. Все они сегодня, скорее, противники народа, из которого вышли, нежели его союзники.

«Печат» отмечает, что Австро-Венгерская монархия проводила политику германизации, хотя немцы составляли только 25% населения, а разные славянские народы – 60%. Ассимиляция велась разными способами: с помощью школ, церковной унии и системы законодательства, по которому, например, православные не могли стать офицерами без принятия римско-католической веры. Австро-Венгрия достигла больших успехов в ассимиляции сербов в Трансильвании, которых склонила, повысив налоги в 18 раз, к мадьяризации, а в светской Хорватии, Славонии и Далмации сформировала из сербов-униатов и католиков новую хорватскую нацию, которая стала «ударным кулаком» Ватикана и Вены против православных сербов. Венгры же захватили исконно славянские земли сербов, русинов и словаков, которые вскоре ассимилировались.

За время Второй мировой войны процесс ассимиляции славянского населения Европы обрёл угрожающий характер. Третий рейх хотел «наконец-то решить чешский вопрос», германизировать всех западных славян.

С конца Второй мировой войны велась албанизация Косово и Метохии. Первыми под удар попали сербы-мусульмане, а потом православных сербов стали преследовать и убивать. Сегодня Косово ведёт жесточайшую албанизацию оставшегося сербского населения, говорится в статье.

Параллельно шёл и процесс межславянской ассимиляции. Польша полонизировала русских в Белоруссии и Малороссии (сейчас Украина). Была придумана идеология украинства, которая привела к созданию новой славянской нации, состоящей в основном из этнических русских. В наше время ситуация приняла трагический оборот. Эстафету «дерусификации» Белоруссии и Украины потом принимали Австро-Венгрия, Третий рейх, большевики, ЕС, США…

После Второй мировой войны и присоединения Подкарпатской Руси к Украине были ассимилированы русины, всем им в графу «национальность» записали «украинец» и перевели школы на обучение на украинском языке. Так же, избрав политику жестокой ассимиляции оставшихся сербов, поступали Республика Хорватия, Республика Словения и Республика Черногория после обретения ими независимости, напоминает автор статьи.

После распада СССР русских в Российской Федерации насчитывалось 119 миллионов, на Украине – 11,4 миллиона (22% населения), в Казахстане – 3 млн (37,8%), в Узбекистане 1,7 млн (8%), в Белоруссии – 1,4 млн (13,2%), в Киргизии – 917 тыс. ( 21,5%), в Литве – 905,5 тыс. (37,6%), в Молдавии – 562 тыс. (13%), в Эстонии – 475 тыс. (30%), в Азербайджане – 393 тыс. (5,5%), в Таджикистане – 389 тыс. (7,6%), в Грузии – 342 тыс. (6,3%), в Латвии – 344,5 тыс. (9,3%), в Туркмении – 334 тыс. (9,4%), в Армении – 51,5 тыс. (1,5%). В большинстве стран русские, которые остались за пределами РФ, подверглись гонениям. На Украине эта политика приняла наиболее острые формы. В такой же ситуации оказались этнические сербы на пространстве бывшей Югославии.

История доказывает, что основными факторами этнической консолидации славянского населения на протяжении веков были язык и культура, а также внутренняя государственная политика. Утрата лингвистических и культурных особенностей всегда приводила к скорой ассимиляции славян с чуждыми им народами, резюмирует «Печат».

Оценка статьи:

(пока оценок нет)

Загрузка...

Сохранить себе в: