Китай в первой половине XIX века
В первой половине XIX в. цинский Китай вступил в полосу кризиса и упадка. Под военным давлением европейских держав правящая династия Цин отказалась от политики самоизоляции. Всему миру была продемонстрирована экономическая и политическая отсталость китайского государства. Крестьянская война тайпинов, разразившаяся в 50-х гг., до основания потрясла устои Цинской империи.
Территория и рост населения
На рубеже XVIII — XIX вв. Китай представлял собой огромную империю, в состав которой входили Маньчжурия, Монголия, Тибет и Восточный Туркестан. В вассальной зависимости от династии Цин находились Корея, Вьетнам и Бирма. Более 300 млн человек проживало в этой стране. Население росло так быстро, что через пятьдесят лет оно увеличилось до 400 млн и составило почти треть человечества.
Императорские сады. Пекин. Правители цинского Китая жили в сказочной роскоши, поражавшей воображение европейцев
Обострение социальных противоречий
Стремительный рост населения не сопровождался достаточным увеличением посевных площадей. В густонаселенных районах земли не хватало, что являлось одной из причин социальной напряженности в китайском обществе. Другой причиной были произвол и вымогательство чиновников.
В Китае император считался неограниченным властелином всего государства, «отцом и матерью» всех китайцев. Чиновники, в свою очередь,— «родителями» всего подопечного населения. Родители-управители были настоящими деспотами. Они вершили суд и расправу по собственному произволу. Под разными предлогами вводили косвенные налоги (на чай, соль, табак, рис, хлеб, сахар, мясо, дрова), присваивая себе их значительную часть.
И горе было крестьянину, осмелившемуся обратиться с просьбой о защите к вышестоящей власти. Жалоба все равно возвращалась на рассмотрение к обидчику. Битье плетью было самым распространенным наказанием. «Чиновники империи хуже разбойников» — так отзывался о них один из вождей крестьянского восстания тайпинов.
Первая «опиумная» война
В это время европейцы усилили свое давление на Китай. Они стремились «открыть» страну, чтобы вести с ней ничем не ограниченную торговлю и постепенно превратить ее в свой колониальный придаток.
Наибольшую активность проявляла Англия. Она была даже готова к военным действиям. Но первую брешь в стене китайской самоизоляции пробило не оружие, а наркотик — опиум. История его распространения в Китае весьма драматична и поучительна.
Эту отраву европейцы и раньше поставляли в Китай, расплачиваясь ею за китайские товары. Но в первой трети XIX в. ввоз опиума значительно увеличился. В особенно выгодном положении были английские купцы. Они поставляли наркотик из только что завоеванной Индии. Опиумокурение приобрело в Китае широкие масштабы. Курили правительственные чиновники и солдаты, хозяева мастерских и лавок, курили слуги и женщины, и даже будущие монахи и даосские проповедники. Здоровью нации угрожала серьезная опасность. Кроме того, торговля опиумом способствовала выкачке серебра из Китая, в результате чего финансовое положение страны ухудшилось.
Вред от опиума был столь очевидным, что в 1839 г. китайский император запретил завозить его в страну. Все запасы наркотика, принадлежавшего английским и другим иностранным купцам, были конфискованы и уничтожены. В ответ на эти действия британские войска высадились в портах Китая. Так началась англо-китайская, или первая «опиумная», война 1839—1842 гг. Американский президент назвал войну, которую развязала Англия, справедливой.
В 1843 г. китайский император издал очередной указ о запрещении курения опиума. На картине показано, как жена уничтожает опиумную трубку своего мужа
В ходе войны проявились отрицательные последствия политики самоизоляции. На вооружении китайской армии находились лишь крохотные джонки (лодки) и холодное оружие. Военное командование было слабым и беспомощным. Оно почти ничего не знало о международной обстановке и о стране, с которой воевало. Во время войны один китайский губернатор сделал наконец-то «открытие». Оказывается, колеса пароходов вращают не быки, а машины. Нетрудно догадаться, о чем свидетельствует приведенный факт.
Британский корабль обстреливает китайские джонки
Стоит ли удивляться, что поражения китайских войск следовали одно за другим. Боясь полного разгрома, цинское правительство поспешило капитулировать. По мирному договору Англия добилась для своих подданных права свободной торговли в пяти китайских портах. На английские товары устанавливались низкие таможенные пошлины — не выше 5 %. Китай выплачивал Англии огромную контрибуцию (21 млн лянов) и уступал ей остров Сянган (Гонконг), который только в 1997 г. снова стал китайским. Англичане получали также право не подчиняться китайским законам и суду.
Вслед за Англией подобные договоры с Китаем заключили другие государства Европы. В результате Китай был открыт для иностранного проникновения и вмешательства.
Восстание тайпинов 1850 — 1864 годы
Поражение Китая от «европейских варваров» привело к падению престижа цинской династии и росту антиманьчжурских настроений. Правящей династией были недовольны не только простые китайцы, но и часть помещиков. Военные расходы, контрибуция, выплаченная победителю, оплачивались дополнительными налогами с населения. В особенно трудном положении оказались крестьяне. Многие из них нищенствовали и влачили полуголодное существование. Некоторые бросали свое хозяйство и пополняли ряды разбойной вольницы, которая получила в Китае широкое распространение. Повсюду возникали тайные антиманьчжурские общества, и в воздухе явно запахло грозой.
Китайское представление о европейских захватчиках и борьба с ними
Мощное антифеодальное восстание вспыхнуло летом 1850 г. Оно охватило центральные районы Китая и длилось почти 15 лет. В ходе восстания было создано «государство всеобщего благоденствия» — Тайпинтяньго. Поэтому восставших часто называли тайпинами.
Вождем восстания был Хун Сюцюань — выходец из крестьянской семьи, учитель сельской школы. Находясь под сильным влиянием христианства, он именовал себя младшим братом Иисуса Христа и проповедовал идеи равенства. Он мечтал о создании «мира великого спокойствия» и справедливости. Для достижения этой цели, по его мнению, необходимо свергнуть цинскую династию. Все маньчжуры — даже простолюдины — подлежали истреблению.
В 1851 г. Хун Сюцюань был провозглашен императором тайпинского государства. Он и его сподвижники пытались на практике осуществить идею всеобщего равенства. Принятый ими «Земельный закон» провозглашал совместную обработку земли и уравнительное распределение материальных благ.
Англия и Франция внимательно следили за развитием гражданской войны в Китае. Они решили воспользоваться ею для проникновения в глубь страны. Цинское правительство попыталось противостоять этому. Тогда Англия и Франция перешли к открытой агрессии. Началась вторая «опиумная» война (1856—1860). Осенью 1860 г. англо-французские войска вошли в Пекин, покинутый императором и его вельможами. Европейцы грабили город и истребляли мирное население.
Их особое внимание привлек Летний дворец императора. Это было одно из самых великолепных архитектурных сооружений города. Оно состояло из 200 зданий, заполненных предметами роскоши, произведениями китайского искусства и ремесла. Во время дележа добычи, чтобы всем досталось «поровну», и «по заслугам», европейцы создали комиссию. Специальные подарки были отобраны для английской королевы Виктории и императора Франции. Однако цивилизованного дележа не получилось. Ослепленные блеском богатства и обезумевшие от жадности, солдаты стали грабить дворец. Затем, чтобы скрыть следы варварского грабежа, дворец был сожжен. Место, на котором он стоял, превратилось в пустырь.
Летний дворец в Пекине с мраморным мостиком на переднем плане
Цинское правительство, занятое борьбой с тайпинами, отказалось от продолжения войны с иностранцами. Оно капитулировало, пойдя на новые уступки. Только после этого европейские державы оказали помощь маньчжурским феодалам в безжалостном подавлении тайпинов, которые, в отличие от Цинов, называли иностранцев «братьями», а не «варварами». Тайпинское восстание, во многом схожее с восстаниями Разина и Пугачева в России, окончилось поражением.
Крестьянская война тайпинов была самым продолжительным восстанием в истории Китая. Погибли многие миллионы людей. Значительная часть страны была опустошена и разрушена. Гражданская война предельно ослабила Китай и правящую цинскую династию.
ЭТО ИНТЕРЕСНО ЗНАТЬ
«Иероглиф» в переводе с греческого — «священное письмо». Китайское письмо, использующее иероглифы,— старейшее в мире. Оно возникло в XVIII в. до н. э. Это действительно самое сложное и трудное письмо. Для его понимания прибегнем к такому сравнению. Если нам надо написать, к примеру, слово «человек», то мы с вами напишем букву «ч», потом «е», затем «л» и т. д. А китайцы рисуют символ, обозначающий понятие «человек». Слов в языке много и для каждого нужен значок, т.е. иероглиф. На заре возникновения иероглифов сначала просто рисовали человека с головой, руками, ногами. Однако при быстром письме нет времени вырисовывать все детали человеческого тела. Поэтому через некоторое время рисунок превратился в условное изображение, отдаленно напоминающее своего прародителя.
Использованная литература:
В. С. Кошелев, И.В.Оржеховский, В.И.Синица / Всемирная история Нового времени XIX – нач. XX в., 1998.
Внешнеэкономическая политика Англии в начале XIX века
Внешнеторговые отношения Англии
На начало XIX века Англия была первой державой в мире по размеру внешнеторговых операций. Этому способствовало то, что примерно в середине XVIII века в стране были созданы условия для замены ручного труда машинным, перехода от мануфактуры к фабрике, что позволило Англии обогнать все страны Европы и начать новый этап в развитии мировой экономики, основанной на рыночных принципах.
На долю Англии в это период приходилось больше 40% оборота торговли акциями иностранных эмитентов (то есть зарубежными акциями, торгуемыми за пределами государственных рынков), третья часть денежных операций, больше 40% внебиржевого рынка деривативов, 5 часть интернационального банковского кредитования, 60% изначального и до 70% вторичного рынка еврооблигаций [6, c. 15].
Англия занимала первое место в мире по объему вывоза капитала, ее торговый флот оставался мировым перевозчиком (половина американских товаров перевозилась английскими судами) Она имела мощный военно-морской флот Английский фунт стерлингов оставался мировой расчетной валютой.
В это время уже достаточно хорошо развивались российско-английские торговые отношения.
На начало XIX века размер товарооборота между Англией и Россией составил 37 202 руб., причем доля торговых операций Англии в России составляла в 63,7% в 1799 г. [6, c. 16]
Причины приоритета англичан во внешней торговле России были названы И.М. Кулишером который отмечал, что «Англия, ввиду быстрого роста своего населения и отлива большого числа рабочих рук в города на вновь возникшие фабрики, оказалась не в состоянии кормиться собственным хлебом
Следует также отметить и эффективную организацию англичанами процесса товарообмена. Во-первых, действия английских купцов были направленными и хорошо координированными Британской Российской компанией, которая стала главным действующим лицом в британской торговле с Россией, хотя торговля велась каждым коммерсантом «на собственный капитал».
Указы Павла I, появившиеся в 1800-1801 гг., привели к отмене статей трактата 1797 г. и приостановили русско-британскую торговлю. О решении проводить самостоятельную, независимую от Англии, торговую политику Россия заявила в декабре 1800 г., подписав совместно с Данией, Швецией и Пруссией договор о «Втором вооруженном нейтралитете», который закрепил право северных держав вступать в торговые взаимоотношения со всеми странами и отвергнул стремление Англии объявить торговую блокаду враждебным ей государством.
Невыполнение английским правительством своих финансовых обязательств по субсидированию заграничных походов русской армии привели к выходу России из антифранцузской коалиции.
Подобное положение продолжалось до 1803 г., когда Наполеон объявил войну Англии, что несколько изменило характер русско-английских отношений, а в России министр коммерции Н.П. Румянцев посчитал понятие «свободы торговли» во многом декларативным, «которому не следует ни одно государство [10, c. 134].
Североамериканские колонии Великобритании также имели определенные экономические успехи в некоторых областях, особенно судостроении, торговле, стремились к большой экономической самостоятельности, в то время как законы метрополии ограничивали их экономическую и торговую деятельность.
Война с Францией обогатила главным образом торговую и финансовую буржуазию. Торговые монополии разных компаний, сосредоточивавшие в своих руках торговлю с рядом стран (Ост-индская компания до 1814 г . держала в своих руках торговлю с Китаем и до 1833 г . – с Индией), тормозили расширение рынков сбыта, ревниво оберегая свое исключительное право торговли от всяких посягательств.
Ещё до Тильзита, во время пребывания в ноябре 1806 г. в оккупированном Берлине, а затем, после Тильзитского мира, в декабре 1807 г. в Милане Наполеон подписал декреты, объявлявшие британские острова в состоянии блокады. Всякая торговля и всякие сношения с англичанами категорически воспрещались. Все английские товары, обнаруженные на территории Франции и союзных с нею государств, подлежали конфискации. Принятые на основе берлинского и миланского декретов меры получили название «континентальной блокады».
Наполеон рассчитывал, что, отрезав Англию от европейских рынков, он экономически задушит ее. Но Англия ответила морской контрблокадой Франции и ее союзников. Английские корабли захватывали французские и нейтральные торговые суда, блокировали французские порты и вопреки всем преградам контрабандным путем ввозили британские товары в Европу, даже во Францию.
Поэтому даже во время экономической блокады Англии Наполеоном, ее внешнеторговые отношения продолжали развиваться.
Таможенная политика, проводимая в интересах только землевладельцев и верхушки денежной знати, тормозила развитие промышленности тем, что необходимое для нее сырье облагалось высокой пошлиной (хлопок, шерсть, кожи, металл, кирпич, лес и, т. п.).
В противовес такой политике промышленная буржуазия выдвинула требование свободы торговли. Весь огонь буржуазия направляла прежде всего против хлебных законов. Свобода торговли при превосходстве английской промышленности способствовала бы завоеванию английскими промышленниками монополии на мировом рынке. Но добиться завоевания рынков в аграрных странах (Пруссии, России и др., вывозящих хлеб) английская промышленная буржуазия могла лишь в том случае, если бы хлебному вывозу этих стран был открыт свободный доступ в Англию [6, c. 20].
Изменение таможенной и вообще внешнеторговой политики было невозможно, пока промышленная буржуазия не получит доступа к власти.
Таким образом, завершая рассмотрение внешнеторговых отношений Англии в 1800-1812 годах следует отметить, что в двнный период объем производимой в Англии продукции во много раз превышал внутренние потребности страны, все более расширялся объем промышленного экспорта. В XIX в. Англия удерживала лидерство по размерам внешнеторговых операций. За период наполеоновских войн. внешнеторговый оборот вырос более чем в 2 раза [6, c. 21].
Среди экспортных товаров преобладали текстиль и машины, уголь и продукция черной металлургии. Импортом служили сырье (хлопок, шерсть) и продовольствие (зерно, мясо и др.).
Торговля между Россией и Китаем в 19-м веке
Русская Америка и Восточная Сибирь: материалы региональной научно-практической конференции с международным участием (г. Кяхта, 14 августа 2009 г.)
Кяхтинская торговля Российско-американской компании в 1840–1860-х годах*. Организация торговли и привилегии компании
После подписания Кяхтинского договора в 1727 г. единственным местом торговли между Россией и Китаем стала приграничная слобода Кяхта. С китайской стороны таким местом был Маймайчэн (в переводе на русский язык — торговый город), расположенный напротив Кяхты. До середины XIX в. Кяхта была практически единственным пунктом русско-китайской торговли. Поток товаров через Кяхту в конце XVIII – первой половине XIX в. исчислялся миллионами рублей. В конце XVIII в. кяхтинская торговля составляла 8 % всего внешнеторгового оборота России.
История кяхтинской торговли, ее роль и значение для Сибири и России в целом достаточно хорошо изучены в научной литературе [1]. Наша задача — показать роль и место Российско-американской компании в этой торговле в 1840–1860-х гг. Выбор данной хронологии объясняется двумя главными причинами. Во-первых, в это время кяхтинская торговля РАК достигла наивысшего расцвета, потом вошла в кризис и полностью прекратилась. Во-вторых, по данному периоду сохранились подробные источники — отчеты Главного правления компании, в которых представлены данные о вывозе пушнины и приобретении чая. В обобщенном виде кяхтинская торговля РАК в указанный период времени затрагивалась некоторыми исследователями, но детальный анализ не проводился [2].
К концу XVIII в. сложилась определенная система торговли в Кяхте. После подписания так называемого Международного акта в 1792 г., возобновившего торговые отношения между русскими и китайцами, прерванные ранее, сложилась система торговли, получившая название «торговля по ежегодному положению компаньонов». Она заключалась в том, что ежегодно из русских купеческих компаний, торговавших в Кяхте, выбирались уполномоченные или поверенные по одному от каждой компании. Эти уполномоченные оценивали качество русских и китайских товаров и определяли, сколько необходимо русских товаров для того, чтобы выменять определенное число китайских товаров и наоборот. Торговля велась исключительно путем обмена товара. Использование денег, драгоценных металлов и кредита запрещалось [3].
Таким образом, главной особенностью торговли в Кяхте был ее меновой характер. Он создавал определенные сложности в торговле, которая становилась многоступенчатой. Русским купцам необходимо было приобрести какой-то товар, затем его привезти в Кяхту, там выменять на него китайский товар, а потом вывезти его и продать в России. Русские купцы, вступая в торговлю с китайцами, должны были рисковать, выменивая у них товар, так как сбыт этого товара в России мог не принести прибыль. Российско-американская компания находилась в более выгодном положении. Ей не надо было закупать товары, она привозила в Кяхту товар, пользующийся хорошим спросом. Это была пушнина, добытая в колониях. Компания обменивала пушнину на чай, а затем продавала его в России. То есть товарооборот РАК в Кяхте имел меньше ступеней, чем товарооборот других российских купцов. Поэтому кяхтинская торговля для компании была выгодной и важной, можно даже сказать, необходимой, так как именно в Кяхте сбывалась колониальная «мягкая рухлядь».
В 1841 г. истекал срок очередных привилегий Российско-американской компании. Главное правление компании заблаговременно направило на рассмотрение правительства проект нового устава РАК. По распоряжению министра финансов Е.Ф. Канкрина в июне 1840 г. проект устава РАК был направлен на рассмотрение в Совет министра финансов. В сопроводительной записке Департамента мануфактур и внутренней торговли было сказано, что прекращение привилегий приведет к нарушению торговли в Кяхте и совершенному истреблению пушного зверя, «а само управление тою страной сделается обременительным для правительства» [4]. Таким образом, кях-тинская торговля Российско-американской компании была одним из аргументов в пользу продления привилегий РАК.
Разработка нового устава заняла длительный период. Устав компании был утвержден только в 1844 г. Привилегии были продлены еще на 20 лет.
Несмотря на продление привилегий, руководство компании рассчитывало получить дополнительные льготы от правительства. В апреле 1845 г. Главное правление РАК обратилось в Департамент мануфактур и внутренней торговли с представлением, где было сказано, что компания ежегодно тратит на содержание колоний 32 % прибыли, на управление делами в России — 12 %, на пошлины в Кяхте — 27 %, на торговые расходы в России — 16 % и на дивиденды акционерам — 12 %. Для облегчения финансового положения компании директора просили предоставить ей специальные льготы по торговле в Кяхте, которые заключались в освобождении РАК от уплаты пошлин на ввозимые в Китай меха, сокращении пошлин с чая и разрешении компании брать кредиты в банке под 4 % годовых.
Министр финансов Ф.П. Вронченко «дал знать компании, что при настоящем положении дел на Кяхте в Китае он не находит возможным ходатайствовать для компании исключительных льгот в торговле ее на Кяхте, ибо это может послужить к стеснению прочих торгующих там купцов, которые в год торгуют на 5 млн. рублей» [5]. Главное правление компании проявило настойчивость. Ответ министра финансов ее не удовлетворил, директора по-прежнему считали, что поскольку компания выполняет государственные функции, то ей нужно предоставить дополнительные льготы. 21 сентября 1845 г. Главное правление РАК вновь обратилось в Министерство финансов. Большие расходы компании на содержание колоний, по мнению директоров, приводят к постепенному истощению денежных средств, что «неминуемо повлечет за собой расстройство дел компании и тогда Правительство или должно будет принять на себя управление колониями и лишиться ныне получаемых от торговли компании выгод… или, наконец, должно отказаться от колоний и предоставить их в пользу другой нации» [6].
Столь смелое заявление Главного правления заканчивалось изложением требований по предоставлению дополнительных льгот компании. Директора предлагали: 1) снизить пошлины на чай до 40 к. за фунт, это позволило бы сократить расходы по кяхтинской торговле с 228 тыс. р. до 91 тыс. р. в год; 2) дозволить РАК вносить пошлины с продажи чая в рассрочку; 3) отменить пошлину на пушной товар в Кяхте [7].
Дело рассматривалось в разных инстанциях в течение нескольких лет. Министр финансов вступил в переписку с начальником Морского штаба, Министерством внутренних дел, Министерством народного просвещения, обер-прокурором Святейшего синода и Государственным казначейством. В сентябре 1848 г. Совет министра финансов выдал следующее заключение: «представляется один только способ оказать компании вспомоществование: ссудой из Государственного заемного банка с возвратом долга каждогодно равными частями в течение действия привилегий, то есть по 1 января 1862 года» [8]. Таким образом, дополнительных льгот по торговле в Кяхте Российско-американская компания не получила.
* Статья подготовлена при финансовом содействии гранта РГНФ (проект «История США и российско-американских отношений (1765–1917) в отечественных региональных архивах, музеях и библиотеках». 08-01-00001а ИВИ РАН. 2010) и гранта Ведущей научной школы им. академика Н.Н. Болховитинова «Северная Америка и ее отношения с Россией» (грант № НШ4405.2008.6).
- Корсак А. Историко-статистическое обозрение торговых сношений России с Китаем. Казань, 1857; Сладковский М.И. История торгово-экономических отношений народов России с Китаем (до 1917 г.). М., 1974; Хохлов А.Н. Кяхтинская торговля и ее место в политике России и Китая (20-е годы XVIII в. — 50-е годы XIX в.) // Документы опровергают. Против фальсификации истории русско-китайских отношений. М., 1982. С. 99–148; Он же. Кяхта и кяхтинская торговля (20-е гг. XVIII в. – середина XIX в) // Бурятия XVII – начала ХХ вв. Экономика и социально-культурные процессы. Новосибирск, 1989. С. 15–50; Единархова Н.Е. Кяхта и кяхтинская торговля (40–60-е годы XIX в.) // Взаимоотношения России со странами Востока в середине XIX – начале ХХ вв. Иркутск, 1982. С. 12–25; Она же. Кяхтинская торговля и ее влияние на экономическое развитие России, Монголии и Китая: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1979. 17 с.
- Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российскоамериканской компании и действий ее до настоящего времени. СПб., 1861–1863. Т. 1–2; Петров А.Ю. Российско-американская компания: деятельность на отечественном и зарубежном рынках (1799–1867). М., 2006; Единархова Н.Е. Торговля Российско-американской компании с Китаем через Кяхту // Земля Иркутская. 2000. № 12. С. 10–11.
- Корсак А. Указ. соч. С. 95–96.
- Записка департамента мануфактур и внутренней торговли, 29 июля 1840 г. // АВПРИ. Ф. РАК. Оп. 888. Д. 365. Л. 42–42 об.
- Записка департамента мануфактур и внутренней торговли, 27 ноября 1845 г. // РГИА. Ф. 560. Оп. 4. Д. 1224. Л. 5.
- Там же. Л. 7 об.
- Там же. Л. 9–9 об.
- Заключение Совета министра финансов, сентябрь 1848 г. // Там же. Л. 109.
I. Торговая политика и финансы Англии в начале XIX в. Прив. — доц. И. М. Кулишера
I. Торговая политика и финансы Англии в начале XIX в.
Прив. — доц. И. М. Кулишера
Таким образом производство, благодаря новым изобретениям, быстро возрастало, напротив, внешний рынок сокращался; обнаруживалось перепроизводство, переполнение внутреннего рынка. Этими обстоятельствами обусловливается торговая политика Англии в период 1793–1812 годов. Она выражается в поисках новых рынков, в стремлении расширить свой сбыт во что бы то ни стало путем приобретения новых колоний. Во всех частях света Англия старается увеличить свои колониальные владения, делая это не только на счет Франции и ее союзников, но и за счет нейтральных держав.
Центром английских колоний была Индия; Бонапарт правильно понял, что, взявши Индию, он нанесет Англии смертельный удар. И сила англичан в Индии во время войн с Францией выросла еще более. То, что сделано было в предшествующие десятилетия Клайвом, Уоррен-Гастингсом и Корнуэльсом, продолжал в 1798–1805 гг. маркиз Уэльсли. Он поставил себе целью сделать Англию первой державой в Индии, и достиг этой цели; вместе с Клайвом он является создателем Британской империи в Ост-Индии. Весь южный и восточный Декан был им завоеван и таким образом была установлена связь между английскими владениями на Малабарском и на Коромандельском берегу и связь между Деканом и Бенгалией. Завоевана была и область по Гангу и к северо-западу от него, в том числе Дели — владения великого могола; власть последнего кончалась у стен его дворца. Еще в начале 90-х годов велико было влияние французов в среднем и южном Декане; один из султанов, Типу, прямо называл себя в эпоху революции «гражданином Типу». Это влияние было уничтожено англичанами; в начале XIX века Франция в Ост-Индии была совершенно убита в политическом отношении.
Но еще большие убытки нанесла ей Англия в Вест-Индии, где находились главные колониальные владения Франции. Тринадад и часть Гвианы англичане захватили уже в конце 90-х годов и получили их по Амиенскому миру 1802 г. Затем они отняли у французов Тобаго и С. Луциа, которые закреплены были за англичанами первым парижским миром 1815 года. Таким образом и в Вест-Индии Англия стала наиболее могущественной державой.
Уже в 1795 и 1796 году Англия захватила ряд нидерландских колоний — Капланд, Малакку, Цейлон, Молукские острова; после уничтожения французского флота в 1798 году в битве при Абукире она оказалась владычицей Средиземного моря; в следующем году султан Типу в Декане, столь преданный французам, лишился и трона, и жизни. Эти действия Англии производили огромное впечатление на Европу: свой торговый флот, писал Шиллер, Англия, подобно полипу, распространяет во все стороны, страну свободной Амфитриты она намерена запереть как свой собственный дом. При заключении Амиенского мира в 1802 г. Англия довольствовалась немногим — Тринидадом и Цейлоном, вернув Франции и Нидерландам все остальные завоеванные ей колонии. Затем последовал захват Мальты и новая война с Францией, завоевание ряда Антильских островов, значительной части Индии, нидерландской Гвианы и в 1805 году уничтожение французско-испанского флота при Трафальгаре, после чего власть Англии на море была крепко и прочно установлена.
Георг IV (Муз. Щукина)
Таким образом Англии удалось во всех частях света приобрести новые владения и тем самым новые рынки для своих товаров. За двенадцатилетний период войн 1793–1805 гг. привоз Англии увеличился с 17 до 27 милл. фунт. ст., т. е. на 60 проц., и еще более повысился вывоз за это время: с 18 до 30? милл. фунт. ст. Возрастание торговых оборотов приходилось, главным образом, на долю торговли с заокеанскими странами, было вызвано торговлей с вновь завоеванными колониями. Но все же во внешней торговле Англии важную роль играла торговля с европейскими странами: последняя составляла в 1805 году около 45 проц. всей английской торговли. Этой торговле был нанесен сильный удар декретами Наполеона, устанавливавшими континентальную систему[22]. Не следует, конечно, предполагать, что эти постановления выполнялись в точности, и что английские товары совершенно не проникали на континент Европы. Еще раньше, в 1793, 1796 и 1798 гг., во Франции были изданы однородные запрещения относительно английских товаров и судов, а также судов нейтральных государств, посетивших английские порты. И все же в 90-х годах французские магазины в большом количестве пополнялись английскими товарами; последние привозились во Францию под именем товаров, происходящих из других стран. Точно так же и после объявления континентальной системы контрабандный ввоз английских и колониальных товаров на континенты был весьма значителен. В особенности эти товары «свозились в русские порты, северные (преимущественно Архангельск) и южные, чтоб чрез русские сухопутные границы проникать в Пруссию, Австрию, Германию и далее, вплоть до Франции» (И. И. Кауфман. «Серебряный рубль в России», стр. 191).
Но в то же время нельзя отрицать, что континентальная система была для Англии и ее колоний гораздо опаснее прежних мероприятий, так как она относилась не к одной лишь Франции, но и к ряду других европейских государств, следовательно, стесняла торговлю Англии со всеми этими странами. Она вызвала в Англии новый тяжелый торгово-промышленный кризис 1810 года и заставила ее продолжать свою политику расширения колониальных владений, чтобы наверстать в торговле с заокеанскими странами то, что она теряла на стеснениях торговли с Европой. И когда в 1815 году был заключен парижский мир, Англия оказалась владычицей всех морей и чуть ли не единственной крупной колониальной державой: значение в этой области не только Франции, но и Нидерландов было уничтожено. Цейлон, Капланд и часть Гвианы были отняты у Нидерландов. Присоединив к Гибралтару Мальту, Англия могла захватить в свои руки торговлю на Средиземном море, а остров Маврикия и Капланд явились для нее удобными этапами на пути в завоеванную ей Индию.
Торговая и колониальная политика Англии 1794–1812 гг. обусловливалась, однако, не одной лишь необходимостью в приискании новых рынков для продуктов вновь возникшей фабричной промышленности, но и соображениями финансового характера. Расходы правительства в эту эпоху, вследствие ведения войн и выдачи денежных сумм союзникам для того, чтобы они могли продолжать борьбу с Францией, достигли огромных, совершенно неслыханных размеров. Добыть необходимые для этого средства можно было лишь в стране богатой, лишь при условии вырастания народного капитала и народного дохода, при успешном развитии торговли, промышленности и мореплавания. Таким образом торговая политика Англии в эпоху войн с Францией находится в теснейшей связи с ее финансами.
Насколько велики были военные расходы Англии в этот период, каких необычайных размеров они достигали, можно усмотреть из того факта, что расходы по всем войнам, которые Англия вела до 1793 года и после 1815 года (считая с 1688 по 1890 г.) вместе составляли лишь 461 миллион ф. ст., тогда как военные расходы 1793–1815 гг. равнялись 695 миллионам ф. ст. (около 4? миллиардов рублей), т. е. последние были больше на 234 миллиона, или на 50 проц. Следовательно, военные расходы Англии за небольшой период войн с Францией во время революции и Наполеона были в полтора раза более расходов ее, произведенных на все остальные войны, которые Англия вела в течение XVIII и XIX столетий. Если же возьмем случаи особенно крупных военных расходов в других странах и сопоставим их с расходами Англии в 1793–1815 годах, то и тогда последние окажутся чрезвычайно крупными. Так, чрезвычайные расходы Соединенных Штатов Северной Америки во время войны за отмену рабства в 1860-х годах простирались до 3 миллиардов рублей, а чрезвычайные расходы Франции во время войны с Германией в 1870-х годах, включая уплаченную Германии контрибуцию, составляли 2 миллиарда рублей, так что каждая из этих стран израсходовала значительно меньше, чем Англия на войны 1793–1815 гг. (около 4? миллиардов руб.).
Как же покрывались эти огромные расходы? Двумя способами — заключением государственных займов и введением новых налогов. До половины XVIII ст. Англия весьма умеренно пользовалась кредитом; к заключению займов прибегала мало и старалась при всякой возможности погашать произведенные ранее займы. Напротив, во второй половине этого столетия государственный долг Англии быстро растет и в 1786 г. он достигает огромной, неслыханной для того времени цифры в 240 милл. ф. ст. Такое увеличение задолженности государства возбуждало опасения с разных сторон. В Амстердаме во время войны Англии с американскими колониями возникал вопрос о том, долго ли еще Англия в состоянии будет платить проценты по своим долгам; а в восьмидесятых годах XVIII века один английский писатель утверждал, что либо нация должна уничтожить свои долги, либо долги уничтожат ее. Между тем, государственный долг в 240 милл. ф. ст., существовавший в 1786 году, вызывавший такие опасения современников, является совершенно ничтожным по сравнению с теми займами, которые были заключены Англией во время революционных и наполеоновских войн.
Последствием этих займов было то, что долг Англии составлял в 1816 году 800 милл. ф. ст., т. е. в течение 30 лет он увеличился в 3–3? раза. Однако, современники этого колоссального роста долгов уже гораздо менее отрицательно относились к этому явлению, чем их предшественники к несравненно более медленному увеличению долга в предшествующий период. Джон Синклэр находил займы необходимыми для государства, заключение их считал показателем богатства и доверия населения к правительственной власти. Нельзя отрицать, говорит он, благотворное значение государственного кредита во время ведения справедливой и необходимой войны; кредит является главным преимуществом Англии по сравнению с Францией и другими странами Европы; он составляет золотую жилу для Англии.
Питт (Из колл. В. М. Соболевского)
В самом деле, этот огромный долг свидетельствовал и о богатстве английского населения и о доверии его к государству. Никакое другое государство ни в те времена, ни еще долго впоследствии не могло бы добыть кредита в столь широких размерах; оно не получило бы его ни у своих подданных, ни за границей. Только Англия уже в конце XVIII века располагала столь крупными свободными капиталами, только ее население настолько верило в прочность и солидность финансов государства, что готово было отдавать в его распоряжение все свои сбережения. И в то же время без этих займов Англия не в состоянии была бы продолжать войны с Францией и осуществлять свою колониальную политику.
Но для покрытия военных расходов необходимы были и другие источники; одними займами нельзя было ограничиться. Критики Вилльяма Питта, стоявшего тогда во главе финансового управления Англии, поступали весьма несправедливо, осуждая его за увлечение займами. Они упрекали его за недостаточное пользованье налогами, как способом покрытия чрезвычайных военных расходов. На самом деле Питт вполне сознавал, что нельзя все чрезвычайные расходы перемещать на другие поколения, нельзя покрывать их исключительно путем займов, которые придется уплачивать и по которым необходимо будет платить проценты впоследствии, детям и внукам населения, заключившего заем. Часть чрезвычайных расходов, говорил Питт, должна быть немедленно покрыта налогами, собранными в том же году, когда расходы производятся.
Однако, проектируя новые налоги, Питт находился в весьма затруднительном положении. Низшие классы населения, классы, жившие трудом, были сильно обременены всякого рода налогами: таможенными пошлинами, уплачиваемыми при ввозе иностранных товаров в Англию, и еще более внутренними акцизами — налогами на всевозможные предметы; облагалось пиво и вино, соль, табак, крахмал, мыло, кожи, материи, стекло, свечи и многое другое. В виду этого, Питт сделал попытку распространить обложение на имущие классы — на денежную и поземельную аристократию путем установления налогов на роскошь. Так, в 1784 году он ввел налог на лошадей, беговых, верховых и упряжных, в 1785 г. налог на перчатки, в 1795 на лиц, употребляющих пудру для волос. В следующем году к этому присоединен был налог на собак и налог на шляпы и часы, а в 1798 г. налог на право выставлять свой герб на экипажах и в иных местах. Однако все эти нововведения вызывали среди высших классов населения большое неудовольствие; последние считали себя неподлежащими обложению, находили, что налоги на них не могут распространяться и поэтому протестовали против новых законов. С введением, напр., налога на пудру, герцог Норфолькский, один из богатейших аристократов Англии, перестал, вопреки обычаю, пудриться и запретил это делать своим слугам, желая этим выразить протест против нового налога; герцог Бедфордский, наоборот, приказал пудрить хвосты своим лошадям для его осмеяния. А инициатора налога на собак, члена парламента Дента, противники этого налога прозвали Dog — Dent.
Однако главным недостатком этих налогов являлась их незначительная доходность; многие налоги давали всего по нескольку десятков тысяч или даже по нескольку тысяч ф. ст. в год. Нужно было искать других, более выгодных источников, привести обложение в связь с платежеспособностью отдельных лиц. Это могло быть достигнуто путем установления подоходного обложения, т. е. налога, взимаемого с каждого в зависимости от размеров получаемого им годового дохода. Но в те времена подоходное обложение еще было неизвестно, и Питт не решался на введение такого совершенно нового налога, который вызвал бы, несомненно, самые решительные протесты. Он пытался соразмерить налог с платежеспособностью населения иным способом: не устанавливая нового налога, он повысил лишь оклады налогов на роскошь, соразмерно доходам каждого плательщика. Именно, согласно закону 1798 г., лица, уплачивающие налоги на мужскую прислугу, на кареты, на лошадей, должны платить добавочный налог. Если общая сумма этих уплачиваемых ими налогов ниже 25 ф. ст., то добавочный налог равняется их тройному размеру, если эта сумма 25–30 ф. ст., то добавочный налог взимается в 3? размере ее, если сумма обложения составляет 30–40 ф. ст., добавочный налог устанавливается в 4 — кратном ее размере и, наконец, при 50 ф. ст. и выше — в 5 — кратном размере. Подобным же образом уплачиваются дополнительные налоги теми, кто платил налог на дома, окна, собак, часы. К этому присоединялись, однако, весьма важные дополнительные правила, исходящие уже из размеров дохода каждого плательщика. Добавочные налоги не должны падать на классы несостоятельные; поэтому они не должны вовсе взиматься с лиц, имеющих менее 60 ф. ст. годового дохода. Далее для лиц с доходом свыше 60 ф. ст. они не должны превышать известной части дохода. При доходе в 60–65 ф. ст. добавочные налоги не должны превосходить 1/120 дохода, при доходе в 65–70 ф. ст. они не должны быть более 1/95 дохода, при доходе в 95–100 ф. ст. они не должны превышать 1/45 дохода и т. д., наконец при доходе в 200 и более ф. ст. они не могут превосходить 1/10 дохода данного лица. Очевидно, для того, чтобы определить, превышает ли добавочный налог известную часть дохода или нет, необходимо установить размер этого дохода. Поэтому каждый плательщик, находящий, что он чрезмерно обложен, т. е. что добавочные налоги превышают установленную законом пропорцию, имеет право заявить об этом, указывая размер своего дохода, за своей подписью и за подписью двух свидетелей, а по требованию податных органов, он обязан подтвердить свое заявление присягой.
Смерть Питта (совр. карик.)
Таким образом, исходя из добавочных налогов на предметы роскоши, Питт все же имел в виду обложить личный доход плательщика, установить подоходное обложение. В 1803 году была произведена реформа этого налога, при чем добавочные налоги на роскошь были отменены и остались лишь предельные нормы обложения. В то время, как прежде при доходе в 60–65 ф. ст. добавочные налоги не должны были превышать 1/120 дохода, при доходе в 65–70 ф. 1/95 дохода и т. д., теперь было прямо установлено, что налог составляет в первом случае 1/120, а во втором — 1/95 дохода и т. д., а при доходе в 200 ф. ст. и более налог равняется 1/10 всего дохода плательщика. Таким образом получился уже подоходный налог в чистой форме.
Конечно, и в своей первоначальной форме, в виде надбавок к налогам на роскошь, а тем более в измененном виде он встретил сильную вражду и при обсуждении закона в парламенте и при введении его в действие. Возражавшие Питту депутаты заявляли, что этот налог «разрушит частную филантропию и лишит родителей возможности воспитывать детей». «Едва ли Питт осмелится, — говорили они, — после проведения своего билля гулять по улицам и считать те разрушения, которые причинит его билль, так как многие дома останутся тогда пустыми». Ораторы возражали против этого «нового, необыкновенного, инквизиторского налога», ссылаясь на то, что в Англии прежде никогда не встречался такой налог. Особенно же они подчеркивали то обстоятельство, что он «уничтожит и смешает классы общества: никакой акт французской Директории не сделал так много, чтобы стереть все общественные различия, как сделает эта мера».
И среди населения новый налог вызвал сильные протесты. В петициях, поданных в парламент, его называли противоречащим свободному духу конституции, унизительным для английских подданных; говорили, что он вмешивается в частную жизнь, заставляет граждан скрывать свои доходы. Это недоброжелательное отношение к налогу со стороны населения заставило правительство изменить его немедленно по окончании войн с Наполеоном, в 1816 году. Даже документы и книги, в которых находились записи обложения, были, по постановлению парламента, сожжены, чтобы ничего не осталось от этого ненавистного налога.
На костре погибли документы подоходного налога; но самая идея не погибла, ее нельзя было уничтожить. Когда в 40-х годах XIX века снова оказалось недостаточно поступлений от налогов, когда вновь финансы потребовали этого, англичане опять обратились к подоходному налогу. Учрежденный в 40-х годах подоходный налог, существующий в своих главных основаниях и до сих пор, был построен по типу того первого налога, который был создан Питтом. И теперь еще в английском подоходном обложении мы можем ясно различить элементы первого налога, появившегося в эпоху войн с революцией и Наполеоном. Таким образом нужда в средствах, вызванная войнами 1794–1812 гг. произвела на свет новую, наиболее справедливую форму обложения — подоходный налог, создала ее не для одной только Англии, но и для всего прочего цивилизованного мира.
Политическое кафе (совр. грав.)
Первая опиумная война: у истоков
По странному совпадению, в 1757 году, когда маньчжуры, вырезав джунгар, присоединили к Китаю территорию будущего Синьцзяна, британская Ост-Индийская компания захватила в Бенгалии районы, производящие опиум. Именно опиум стал первым товаром европейских торговцев, который нашёл широкий спрос на самодостаточном китайском рынке. На полтора столетия этот наркотик стал бичом китайской жизни и послужил причиной нескольких военных конфликтов, первый из которых начался в 1839 году.
Опиум для Китая
Первые медицинские сведения о свойствах опия в Китае находят в книге рецептов «Средние страны», появившейся в Х веке, в эпоху долгих междоусобных войн и переворотов между падением империи Тан и воцарением династии Сун. Первоначально китайцы позаимствовали от индийских мусульман способ варить мак и из полученного опия делать «хлебцы». Однако им куда больше полюбилось курение опия, которое вызывало иное, более глубокое действие. Уже при первых вдохах дыма человек впадает в сладкую дрёму наркотического опьянения. Как оказалось, именно индийский опиум из Бенгалии обладал особым качеством и приобрёл небывалый спрос в Поднебесной…
Уже к концу XVIII века англичане наладили широкую торговлю этим специфическим «товаром», занимавшим к рубежу веков свыше трети всего объёма английской торговли с Китаем. И если раньше европейцы вынуждены были щедро платить серебром за чай, шёлк, фарфор и прочие популярные у европейской элиты китайские товары, то теперь поток серебра (основной в том мире расчётной валюты) хлынул в обратную сторону.
Масштабы наркоторговли были просто фантастическими. Только в одном 1837 году англичане ввезли в Китай 2535 тонн опия, выручив за него 592 тонны серебра. А ведь кроме англичан в наркоторговле подвизались и американцы, перепродававшие в Китай более дешёвый и менее «качественный» турецкий опиум, и прочие европейские торговцы. Всего же в 1837 году в обмен на опиум из Китая утекло свыше 1200 тонн серебра. Вымывание из страны серебра перекосило всю экономическую и финансовую систему Китая, вызвав катастрофическое удорожание серебряной монеты и как следствие – резкий рост налогового бремени и снижение уровня жизни основной массы крестьянского населения, в быту пользовавшегося мелкой медной монетой, но платившего подати серебром.
Помимо экономического удара торговля опиумом при таких гигантских масштабах наносила страшный удар по моральному и физическому состоянию всего китайского народа. В первую очередь наркоманами становились представители элиты, ведь у крестьян просто не было серебра на покупку опия. По оценкам современников, среди пекинских чиновников было 10–20% курильщиков опия, а в приморских провинциях и портовых городах юга Китая таковых было свыше половины. Наркоманами стали даже некоторые маньчжурские принцы. А после того как под влиянием высокого спроса плантации мака появились в континентальном Китае, и их менее качественный, но дешёвый опиум стал доступен простолюдинам, к наркоманам-принцам и наркоманам-чиновникам присоединились наркоманы-крестьяне, наркоманы-солдаты и даже наркоманы-монахи.
Как с ужасом писал китайский очевидец, свидетель тех лет: «Днём люди спали, а ночью бодрствовали; ясным светлым днём не слышно было и человеческого голоса, царила тишина, а ночью при свете луны и красных фонарей открывался дьявольский базар…».
Курение опиума на полтора века стало бичом китайской жизни, и даже в первой половине XX века многие видные политики и военные деятели Китая всех противоборствующих лагерей – вроде «Молодого маршала» Джан Сюэляна или главного красного маршала Джу Дэ, бывшего в молодости страстным курильщиком опия, – не были свободны от этой пагубной страсти. И только жёсткая диктатура Коммунистической партии Китая сумела обуздать наркотическую эпидемию.
Пока же чиновники империи Цин упивались опиумными галлюцинациями, а их более корыстные коллеги упивались подсчётом коррупционных барышей, которые приносила нелегальная торговля маковым зельем. Всеобщая коррупция стала третьим – помимо ущерба генофонду и экономике – злом, занесённым в Китай на парусах быстроходных опиумных клиперов.
Мирное начало «опиумной войны»
Первый императорский указ о запрете торговли опиумом появился ещё в 1729 году, задолго до развития систематического британского наркотрафика из Индии. Начиная с 1796 года указы о запрете опиума следовали регулярно, со столь же постоянной безрезультатностью. Зачастую европейские купцы вели торговлю прямо с кораблей, стоявших на якоре у побережья. Многочисленные сампаны и джонки свозили опиум на берег и по многочисленным рекам и каналам распространяли его по всему Китаю.
«Борьба» с торговлей опиумом создала устойчивую коррупционную систему среди маньчжуро-китайского чиновничества. Например, лет за десять до первой опиумной войны капитан Хань Чжаоцин, назначенный руководить борьбой с опиумной контрабандой, договорился с иностранными судовладельцами. С каждых пропущенных 10 тысяч ящиков опиума он брал процент, несколько сот ящиков, и докладывал о них властям как об успешно захваченных. Дошло до того, что он ввозил опиум на военных судах и получал при этом награды за успешную борьбу с наркоторговлей. В результате высокопоставленный коррупционер получил чин адмирала и право ношения павлиньих перьев на головном уборе, нажил огромное состояние, ну и, заодно, убил наркотиком множество соотечественников.
Нельзя сказать, что данные проблемы совсем не волновали власть. У высших чинов империи Цин были разные взгляды на проблему опиума. Часть чиновников выступала за тотальный запрет не только торговли, но и хранения и употребления опиума. Другие, наоборот, призывали шире наладить собственное опиумное производство, строго запретив употребление лишь военным и чиновникам, и собственным опиумом вытеснить с китайского рынка опиум английский, чтобы остановить стремительный отток серебра из Поднебесной. Но наиболее многочисленная и, как выяснится, наиболее влиятельная часть элиты вообще ни за что не выступала – этим разложенцам и так неплохо жилось.
В 1838 году в должность императорского наместника провинций Хунань и Хубэй вступил 54-летний китайский чиновник Линь Цзэсюй. В имперской иерархии маньчжур он носил титул «чжитай», в соответствии с которым ему полагался серебряный журавль, вышитый на груди чиновничьего халата. Титул «чжитай» в России переводили как «наместник», а в Англии – как «Viceroy», вице-король.
В отличие от множества своих коллег по бюрократии, «вице-король» Линь являлся человеком честным, умным и деятельным. Традиционное конфуцианское образование и участие в поэтических кружках не мешало ему интересоваться положением за границей и пытаться, например, создать новую корабельную пушку, по образцу недавно появившихся европейских «бомбических орудий».
В своих провинциях Линь Цзэсюй в первые же месяцы развил успешную борьбу с наркоторговлей. Он не только изъял опиум и закрыл притоны, но и организовал систему лечения наркоманов, добровольную и принудительную. Об этом Линь написал подробный доклад императору Даогуану, и впечатлённый монарх в конце 1838 года назначил его особым имперским уполномоченным в провинции Гуандун (главном центре наркоторговли), подчинив ему военно-морские силы провинции и поручив борьбу с опиумом. Заметим, что тогда в этих трёх провинциях Китая, фактически подвластных Линь Цзэсюю, проживало около 70 миллионов человек ― столько же в том году насчитывалось подданных на всей территории Российской империи.
Линь Цзэсюй прекрасно понимал всю сложность своего положения и истинное отношение цинской элиты к борьбе с наркомафией, но рьяно взялся за дело. В марте 1839 года он задержал под Гуандуном (Кантоном, как называли его европейцы) все опиумные корабли-склады с примерно 1500 тонн опиума, окружил войсками иностранные торговые фактории и объявил европейским купцам, что прекращает любую торговлю до полной сдачи всего опиума и письменного обязательства европейцев прекратить впредь наркоторговлю (английские власти, кстати, тут же запретили своим подданным давать такие расписки).
Английские и американские торговцы вынуждены были сдать китайским властям свои запасы опиума на сумму 8 миллионов лянов (т.е. равную 296 тоннам серебра). Примечательно, что Линь Цзэсюй не конфисковывал опиум, а выкупал его у европейцев, расплачиваясь за опиум чаем. Весь изъятый в Кантоне опиум в июне 1839 года сжигали на кострах, для чего потребовалось почти три недели.
Подготовка к войне миров
Угроза лишения баснословных доходов от наркоторговли и вообще торговли с Китаем (а без выручки от продажи опиума торговля с Китаем была для европейцев невыгодна) побудила Британскую колониальную империю начать войну с феодальной Цинской империей. Английский флот уже тогда по праву считался сильнейшим в мире, таковым он будет оставаться ещё на протяжении почти целого века. Да и немногочисленная британская сухопутная армия после наполеоновских войн была в целом на высоте военного искусства и военной техники того времени. Викторианская эпоха (королеву Викторию короновали как раз в те дни, когда Линь Цзэсюй начал борьбу опиумом) – эпоха бесспорного экономического и политического лидерства Великобритании на планете – только начиналась.
Линь Цзэсюй, видя приближение войны и осознавая превосходство английского флота (тотальное превосходство европейской сухопутной армии над знамёнными войсками даже он вряд ли предполагал), начал активные приготовления в районе Кантона – оборудование артиллерийских фортов и строительство береговых заграждений. Он приказал закупить у различных иностранных государств (Португалии, США, Голландии, Испании) 380 пушек.
Вдоль гуандунского побережья и на мелких островах были размещены небольшие отряды солдат, снабжённые значительным количеством отравляющих веществ, чтобы в нужный момент отравить источники и оставить британские корабли, оторванные от своих далёких баз, без пресной воды.
Китайские морские части под командованием адмирала Гуан Тяньпэя активно тренировались в проведении абордажа и рукопашном бое на палубе – они ещё не догадывались, что превосходство британской морской артиллерии и парусного вооружения, а тем более такое чудо, как пароходы, практически не оставят им возможности скрестить мечи на палубах английских кораблей.
Также Линь Цзэсюй призвал на военную службу 5000 ловцов жемчуга из местных нацменьшинств: их суда должны были наблюдать за неприятелем и по возможности вести «малую войну», неожиданно атакуя английские суда.
Показательно, что на все эти военные расходы погрязшее в равнодушном и корыстном бюрократизме центральное правительство Китая не выделило ни копейки. А намерение Линь Цзэсюя организовать народное ополчение обеспокоило маньчжурские власти едва ли не более, чем перспектива английского набега.
Здесь надо указать, что первая война с европейцами воспринималась в Поднебесной именно как очередной набег варваров. Отсюда и столь странное для нас дальнейшее поведение маньчжуро-китайских властей в ходе боевых действий – в силу своей естественной ограниченности они искренне считали эти события не войной двух империй, а очередным набегом каких-нибудь кочевников. Сколько их было в истории Китая! Варвары пограбят, пожгут и уберутся восвояси, и снова можно будет заняться своими любимыми делами – философией, поэзией, коррупцией, поручив нудную торговлю с варварами раболепным купцам-компрадорам. Вся разница лишь в том, что варвары на этот раз приходят не из степей за Великой китайской стеной, а из морских пустынь, куда они неизбежно уберутся сами собой, сколько бы городов они ни захватили у морских границ. Ну а то, что варвары оказались локально сильнее, не страшно, такое тоже случалось в долгой истории Китая. В любом случае, внутриимперские проблемы и интриги были для большинства «мандаринов» (так европейцы в XIX веке именовали чиновников империи Цин) куда важнее и опаснее всех варварских подданных королевы Виктории с их дьявольскими орудиями войны.
С конца 1839 года и до июня 1840-го военные действия носили характер отдельных стычек у морского побережья. В отличие от европейских войн, война была необъявленной. Она и не могла быть объявленной — в силу отсутствия дипломатических отношений. Китайцы, например, первоначально даже не знали символики белого парламентёрского флага, а британские представители для обращения к Китаю использовали выходящую в Макао, старинной португальской колонии, газету на китайском языке. Воистину – так начиналась война миров…
История.ру
Первая опиумная война
Курильщики опиума. Гравюра Дж. Петерсона по рисунку Т. Аллома.
Капиталисты Европы и США, добивавшиеся новых рынков сбыта и сырья, наталкивались на политику ограничения иностранной торговли в Китае, проводившуюся цинским правительством.
Первое место среди европейских стран, настойчиво домогавшихся проникновения в Китай занимала Англия.
Еще в августе 1793 г. в Китай прибыла миссия лорда Макартнея, которая потребовала от пинского правительства открытия для английской торговли ряда портов, предоставления англичанам права свободного поселения и передвижения в Китае, а также ликвидации монополии китайской купеческой организации Гунхан (кохонг) в области внешней торговли.
Все эти требования были отвергнуты.
После неудачи миссии Макартнея Англия сделала в 1808 г. попытку захватить Аомынь (Макао), чтобы обосноваться на побережье Южного Китая, но по требованию цинских властей английская эскадра вынуждена была уйти из этого порта.
В 1816 г. английское правительство послало в Китай новую миссию во главе с лордом Амхерстом с такими же поручениями, какие были у Макартнея.
Эта миссия была изгнана из Пекина за отказ Амхерста выполнить обряд девятикратного преклонения перед императором. Одновременно пинское правительство издало приказ, запрещавший въезд в Пекин иностранным послам.
В 1834 г. правительство Англии направило в Гуанчжоу (Кантон) лорда Нэпира для наблюдения за англо-китайской торговлей, но генерал-губернатор Гуанчжоу отказался вести переговоры с Нэпиром и предложил ему удалиться.
В ответ на это Нэпир вызвал два английских военных корабля. Однако он не решился начать военные действия и вскоре покинул город.
К этому времени большое распространение получила английская контрабандная торговля опиумом. Ввоз опиума в Китай англичанами начался еще в последней четверти XVIII в., после того как английская Ост-Индская компания веяла в свои руки производство этого наркотика в Бенгалии.
Первая опиумная война 1840 — 1842 гг.
Вначале ввоз опиума составлял несколько тысяч ящиков в год; в 1816 г. он достиг почти 22 тыс. ящиков, а в 1838 г. превысил 40 тыс. ящиков. Опиум быстро стал основной и наиболее доходной статьей английской торговли с Китаем.
Поскольку эта торговля оказалась для англичан весьма прибыльной, вслед за ними стали ввозить опиум в Китай торговцы США, а также Португалии и других стран. Ведущее место все же удерживали за собой англичане.
Несмотря на неоднократное запрещение цинским правительством ввоза опиума, местные власти смотрели сквозь пальцы на распространение этой торговли, получая огромные взятки от английских купцов.
Усиленный ввоз опиума привел к массовому распространению опиекурения в Китае, к разрушению здоровья сотен тысяч китайцев и к утечке из страны огромного количества серебра.
В 30-х годах XIX в. в Китае началось движение за запрещение опиумной торговли и оппекурения.
Оно было поднято передовыми людьми Китая во главе с видным сановником Линь Цзэ-сюем. Под влиянием этого движения император Догуан назначил в декабре 1838 г. Линь Цзэ-сюя своим особым уполномоченным в провинции Гуандун, поручив ему пресечь ввоз опиума в страну.
По прибытии в Гуанчжоу через который осуществлялась торговля с западными странами, Линь Цзэ-сюй в марте 1839 г. потребовал от английских и американских торговцев прекращения опиумной торговлю.
Он сумел заставить английских торговцев передать китайским властям наличные запасы опиума (более 20 тыс. ящиков) и отдал распоряжение их уничтожить. Хотя он и обязался возместить иностранным купцам убытки от уничтожения опиума, правительство Англии объявило его действия, нарушением прав и интересов английских торговцев.
После, ряда пиратских рейдов, совершенных английскими военными кораблями, Англия в апреле 1840 г. официально объявила войну Китаю. Флот Англии -блокировал Гуанчжоу, совершал нападения, на различные пункты китайского побережья; десантные части англичан захватили остров Сянган (Гонконг).
С целью устрашения Китая и принуждения его к капитуляции англичане разрушали населенные пункты, беспощадно истребляли мирных жителей, грабили их имущество.
Заключение торгового соглашения Англии с Китаем в июле 1840 г.
Литография Д. Г. Линча по рисунку Г. Дарелла.
Таким образом, попытка китайцев пресечь контрабандную торговлю опиумом послужила предлогом для так называемой первой опиумной войны, которую Англия развязала против Китая, чтобы открыть английским; товарам доступ к китайскому рынку.
Численность английских войск, действовавших в. Китае, была невелика. Но они были хорошо обучены и вооружены по последнему слову тогдашней военной техники. Вооружение же датской армии безнадежно устарело, отсутствовал единый план обороны, военачальники действовали каждый по своему усмотрению, не заботясь о том, что делалось но соседству.
В июле—августе 1840 г. английские десантные войска после непродолжительных боев захватили о. Динхай и г. Сямынь (Амой) на побережье провинции Фуцзянь.
Одновременно английская эскадра появилась вблизи г. Тяньцзиня, угрожая опустошением столичной провинции Чжили.
Наместник этой провинции вступил в переговоры с англичанами и принял все их условия. Однако цинское правительство отказалось утвердить это соглашение, и военные действия развернулись с новой силой. Английские войска захватили Нинбо, Чжоушаньские острова, Шанхай я ряд важных пунктов на подступах к Гуанчжоу.
Китайские войска и добровольческие отряды, созданные населением приморских районов, оказывали героическое сопротивление и неоднократно наносили врагу частичные поражения. В районе Гуанчжоу местное население организовало добровольческие дружины пин интуань («отряды усмирения англичан»).
30 мая 1841 г. они окружили и едва не уничтожили в районе деревни Сань-юаньли большой английский отряд во главе с уполномоченным английского правительства Эллиотом. Однако пинские чиновники помогли Эллиоту выбраться из окружения.
Боясь опереться на народные массы в борьбе против английских агрессоров, цинское правительство предавало интересы страны, всячески препятствуя вооружению народа, искало путей соглашения с англичанами.
Оно подвергло опале Линь Цзэ-сюя, сняло запрет на ввоз опиума и неоднократно пыталось вступить в переговоры с англичанами.
Летом 1842 г., когда английская эскадра, поднявшись вверх по р. Янцзы, захватила г. Чжэньцзян и продвинулась к Нанкину, пинское правительство приняло все требования англичан.
Загрузка...